Человек неразумный. Владимир Александрович Бердников

      Уловив поддержку аудитории, Ковдюченко повысил тон своего звонкого тенорка: – И вот на примере работы Марата Ивановича мы видим, что именно в нашей стране, в нашем сибирском институте проводятся самые передовые и самые глубокие исследования в области генетики животных. – Ковдюченко бросил быстрый взгляд на руководителей Института, сидящих в президиуме, и неожиданно перешёл на визгливый фальцет: – Партия поставила перед нами ясную и чёткую цель – превратить науку в непосредственную производительную силу общественного развития. Именно в области науки, сами понимаете, и проходит в данный момент линия фронтального противостояния двух политико-экономических систем. Но, я уверен, что с такими выверенными кадрами, как наш товарищ Марат, враг будет разбит, и победа будет за нами!», – срывая голос, завершил профессор-патриот своё выступление.

      Ковдюченко стал спускаться с подиума, и тут же в конце зала гулко раздались мерные, мощные хлопки – это хлопал Егор Петрович. Его лицо было сосредоточенным и мрачным. Очень скоро зааплодировали и молодые люди на задних рядах. Их отличали широкие лица и короткие стрижки. Многие из них смеялись и что-то выкрикивали. Но Заломову было вовсе не смешно. Новое, доселе незнакомое чувство брезгливого возмущения ворвалось в его душу. Ему захотелось встать и воззвать к собравшимся: «Почему вы не стянули с трибуны этого бесноватого профессора? Почему позволили ему досказать до конца всю эту белиберду?». Но в зале никто не возмущался, а на подиуме продолжала спокойно течь прежняя параллельная жизнь. Директор, двигая губами, водил пальцем по какому-то документу, а учёные мужи слева и справа увлечённо следили за этим процессом. Наконец, будто очнувшись, директор встал и, придав своему лицу мудро-благожелательное выражение, поздравил Марата Ивановича с «блестящим докладом». Раздались не слишком бурные и не слишком продолжительные аплодисменты. Академик Старовалов добродушно улыбнулся и объявил заседание Ученого совета закрытым.