Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина
основанием для разгрома созданного им в Историческом музее отдела религиозного быта. Но были и более глубинные причины политико-идеологического свойства.
В конце 1920‐х годов началась кампания шельмования Анисимова в прессе, что объективно представляло угрозу и для Исторического музея. В своей автобиографии, которую Анисимов писал уже во время допросов в ОГПУ, он с грустным сарказмом рассказывал:
На страницах «Известий» сообщению о моем исключении[105] предшествовала статья комиссара Н. А. Семашко, в которой он писал о какой-то жебелевщине среди профессоров[106] (впрочем, не поминая моего имени, но явно разумея его) и о какой-то кулацкой психологии, о которой я вообще не имел и не имею никакого понятия. Прочитав эту непонятную для меня вещь, я с сожалением подумал только, что такая незначительная общественно и политически личность, как я, пригодилась даже для Комиссара, как средство для обнаружения им безошибочности его партийной линии. По этому примеру можно судить, каким пригодным объектом для отыгрывания на мне пришелся я средним и мелким советским чиновникам. Все стали доказывать на травле меня свою приверженность марксизму, особенно, конечно, беспартийные[107].
«Преступление» Анисимова, как и академика С. А. Жебелева, состояло в том, что он посмел издавать свои труды за границей. Книга Анисимова «Владимирская икона Божьей Матери» вышла в Праге, в научно-исследовательском центре Seminarium Kondakovianum, созданном известным исследователем икон академиком Никодимом Павловичем Кондаковым (1844–1925). В этом центре работали бывшие коллеги Анисимова, оказавшиеся в эмиграции, но для советской власти они были не учеными, а белыми эмигрантами, врагами.
Анисимова уволили со всех занимаемых им научных и преподавательских постов. Созданный им отдел религиозного быта был не просто закрыт, а разгромлен[108]. Решение о закрытии отдела «в процессе осуществления культурной революции» было принято на коллегии Главнауки Наркомпроса по докладу начальника Главнауки М. Н. Лядова[109]. По словам Анисимова, «холопы из Исторического музея, зная это, поспешили проявить инициативу в своей собственной среде и подняли в ученом совете вопрос о расформировании отдела религиозного быта за ненужностью». В одном из писем за границу от 28 февраля 1929 года Анисимов эмоционально описал позорное судилище, устроенное в Историческом музее. Написал он и о безволии тогдашнего директора музея П. Н. Лепешинского – профессионального революционера, посланного в музей представлять власть; о «предателях из числа коллег», которые вперегонки обвиняли отдел в том, что он является мертвым балластом и занимается вредительством, показывая «картину официального православия»; о «любезном молчании» на совете известных ученых[110].
Пришлось отбиваться и защищать отдел одному, – писал Анисимов, – и я отвел свою душу, за полчаса высказал все, что накопилось
Речь идет об увольнении Анисимова из Научно-исследовательского института искусствоведения РАНИОН.
Имеется в виду травля академика С. А. Жебелева. Его и других ученых, опубликовавших научные работы в «белоэмигрантской» Праге, обвинили в антисоветизме.
О разгроме отдела Анисимова также см.:
Мартын Николаевич Лядов (1872–1947), настоящая фамилия Мандельштам. Партийные псевдонимы: Русалка, Мартын, Григорий, Семенович, Саратовец, Лидин. Сын купца. В 1890–1891 годах служил в армии в чине младшего унтер-офицера. Революционную деятельность начал в 1891 году в московских народнических кружках. В 1893 году участвовал в создании Московского рабочего союза. В 1895 году арестован, в 1897 году выслан в Верхоянск. Участник баррикадных боев в Москве в 1905 году, член Московского комитета РСДРП. Делегат II съезда РСДРП, большевик. В 1909 году примкнул к меньшевикам. В 1917 году зам. председателя Бакинского совета. В 1918–1920 годах работал в Грузии. С 1920 года в Москве, «порвал с меньшевизмом» и восстановлен в РКП(б). В 1918 году секретарь Союза нефтепромышленных рабочих. С 1920 года работал в ВСНХ РСФСР, затем директором Правления нефтяной промышленности. В 1923–1929 годах ректор Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова. В 1927–1930 годах член Центральной ревизионной комиссии ВКП(б). С 1929 года председатель Главнауки, с 1930-го – зав. архивом Октябрьской революции, с 1932-го – персональный пенсионер. Автор первых работ по истории партии (см.:
Один из старейших сотрудников ГИМ А. В. Орешников, тоже «любезно молчавший» на заседании, объяснил причины безволия большинства в дневниковой записи от 29 января: «С 11 ч. до 3-х ½ ч. шло заседание, посвященное докладу Г. Л. Малицкого о его поездке за границу и по вопросу об уничтожении отдела религиозного быта, который поднят Н. М. Щекотовым (! –