Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина
обвинения, отказ от членства и уплаты взносов. Приходили письма и в поддержку выставки, но перевес был не на их стороне. В архиве музея Метрополитен сохранился перечень писем. По состоянию на конец января 1931 года музей получил 33 письма и 9 телеграмм протеста[742], некоторые из них – коллективные протесты целых организаций[743]. Писем в поддержку было только два. Перепалка выплеснулась на страницы прессы, так как негодующие посчитали долгом обнародовать свое мнение[744].
Протест имел в основном политический контекст. Одни писали вежливо, другие же не стеснялись в выражениях, ругая руководство Метрополитен за «сотрудничество с правительством профессиональных воров, привычных убийц, уголовников, цареубийц, головорезов, безбожников», «коммунистических угнетателей», «хамелеонов, которые пытаются повысить свой престиж любыми средствами», а также за то, что показывают «ужасающую выставку ворованного», «запятнанные кровью реликвии», за «предательство американских идеалов», за «содействие тем, кто своей целью объявил уничтожение западного общества» и т. д. и т. п. За два дня до открытия выставки в музее Метрополитен в Нью-Йорке генеральный секретарь Национальной лиги американцев русского происхождения, некто Лисицын (J. J. Lissitzyn), в письме к президенту и попечителям музея Метрополитен возмущенно вопрошал: «Представляете ли вы, с кем сотрудничаете, когда заимствуете иконы у так называемого советского правительства? В состоянии ли вы в полной мере уразуметь всю меру возмущения, которое политика такого рода вызывает в умах русских правого толка?»[745] Кто-то не поленился провести частное расследование, чтобы разобраться, что же такое этот Американский Русский институт и какого рода отношения он имеет с большевиками. Выводы испугали еще больше: «чисто коммунистическая организация, работающая исключительно в интересах большевиков с целью установления более тесных контактов через искусство, литературу и торговлю, их главная цель – добиться признания Советской России правительством США», а выставка русских икон – это лишь один из способов добиться симпатии американцев[746].
Только в отдельных редких случаях протест был вызван фактом показа в светских стенах религиозных предметов, которым следовало находиться в действующих храмах, а также агрессивной экономической политикой советской власти. Так, президент голливудского Института технических директоров Фрэнк Пиз (Frank Pease) обвинил советское руководство в демпинге дешевых товаров на мировой рынок и… в мировой депрессии. Он же предостерегал против вероятной распродажи экспонатов выставки с аукциона: «Действительно, что это за парад, если не бесстыдный в своей дерзости парад продажи; предварительная реклама, которая приведет к рыночному сбыту этих священных реликвий где-нибудь через некоторое время, здесь или за границей?»[747] В том, что иконы будут проданы, не сомневалась и некто Лидия Княгевич (Lydia Kniagevitch)[748].
Защитники
В числе протестовавших были 19 почетных членов музея, которые отказались в дальнейшем поддерживать его денежными средствами. См.: Letters of Protest. January 26, 1931. Russian Icons loan exhibition files. Office of the Secretary Records. The Metropolitan Museum of Art Archives (далее Russian Icons loan exhibition files. The Metropolitan Museum of Art Archives).
В их числе: National League of Americans of Russian Origin, Russian Orthodox Greek Catholic Church of America, Saint Thomas Church of New York, American Coalition of Patriotic Societies, New York Society Descendants of the Signers of the Declaration of Independence, National Society of New England Women, National Defense Committee и др. Среди протестовавших было немало русских эмигрантов, например князь Николай Львов. Протесты против выставки, вероятно, проходили и в Германии, и в Австрии.
Ю. А. Пятницкий считает, что «значительную часть отзывов в прессе инспирировали и даже оплачивали советские торговые и дипломатические представители» (Древнерусские иконы и антикварный мир Запада. С. 346). Однако в Нью-Йорке критические публикации о выставке, судя по газетным вырезкам, сохранившимся в архиве музея Метрополитен, явно доминировали, кроме того, публиковались они не в эмигрантской русскоязычной прессе, а в главных изданиях страны.
Russian Icon Show Stirs New Protest // The New York Times. 1931. January 11.
Поставщиком сведений была газета «Новое Русское слово».
См. его письмо президенту музея Метрополитен и попечительскому совету от 11 января 1931 года. Russian Icons loan exhibition files. The Metropolitan Museum of Art Archives.
Ibid. Эти опасения созвучны с тревогами европейской эмигрантской прессы, которая тоже указывала на коммерческий характер выставки.