Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина
русские иконы послужили делу строительства коммунизма в Советском Союзе. Основное внимание в этой книге уделено судьбе икон, принадлежавших Третьяковской галерее. В той мере, в какой позволили сохранившиеся документы, в книге рассказано и о потерянных для России иконах Исторического и Русского музеев, а также о тысячах икон, которые были выданы на продажу из Государственного музейного фонда.
Часть I. Революция: рождение и гибель музеев
Глава 1. Моленная Павла Третьякова
Отдел древнерусского искусства Третьяковской галереи как собрание шедевров иконописи является советским детищем, результатом тех грандиозных изменений, которые произошли в России в послереволюционные десятилетия. Первоначальное собрание икон основателя галереи Павла Михайловича Третьякова, описанное академиком Николаем Петровичем Лихачевым[49] в 1905 году, было небольшим, оно насчитывало всего лишь 62 произведения[50], тогда как к середине 1930‐х годов в собрании галереи состояло уже почти три тысячи икон![51]
Искусствоведы и историки ведут дискуссию о том, насколько ценно было собрание икон Третьякова, положившее начало отделу древнерусского искусства галереи. По мнению специалистов, у Третьякова не было цели собрать представительное количество образцов всех школ иконописи. Разлад во мнениях наступает тогда, когда исследователи пытаются ответить на вопрос, какими критериями руководствовался Третьяков в отборе икон для своего собрания, чем именно была для него икона – предметом религиозного быта, историческим свидетельством или произведением искусства. Лихачев и Грабарь считали, что Третьякова прежде всего интересовало художественное значение иконы[52], главным доводом к тому для них служило намерение Третьякова сделать свою коллекцию икон частью музея русской живописи. Советский искусствовед Валентина Ивановна Антонова в предисловии к каталогу древнерусской живописи галереи 1963 года писала о собрании Третьякова как о добротном, но решительно отвергла мнение Лихачева и Грабаря. Она считала, что собирательство Третьякова отражало идеи его времени, в соответствии с которыми главное значение имела повествовательность иконы, отражение уклада народной жизни[53]. В собирательстве икон Третьяков, по мнению Антоновой, руководствовался теми же пристрастиями, что и в выборе картин передвижников для своей галереи. Первооткрывателем эстетического значения иконы как «искусства среди других искусств» Антонова считала художника и собирателя икон Илью Семеновича Остроухова[54]. Современный западный историк древнерусского искусства Вэнди Салмонд не согласна ни с Лихачевым и Грабарем, ни с Антоновой. По ее мнению, хотя Третьяков, быть может, и не выбирал иконы, руководствуясь критериями цвета и линий, но икона для него не была и лишь «рассказом для неграмотных». Намерение Третьякова включить иконы в собрание созданной им галереи преследовало цель впервые показать
Н. П. Лихачев (1862–1936) – русский советский историк, археограф, историк искусства, академик, коллекционер, собрал исключительную коллекцию икон.
По свидетельству Е. В. Гладышевой, к 1927 году общее количество икон, принадлежавших галерее, не превышало 150, резкий рост иконного собрания произошел в конце 1920‐х – первой половине 1930‐х годов (
Лихачев писал, что, собирая иконы, Третьяков имел в виду «не историю иконописи, а собрание лучших наиболее художественных образцов старинных русских икон» (Краткое описание икон собрания П. М. Третьякова. С. III). Заключение Грабаря гораздо более категорично и звучит панегириком Третьякову: «Он (Третьяков. –
Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 20.
В этом Антонова солидарна с мнением молодых художественных критиков рубежа XIX–XX веков Павлом Муратовым и Николаем Щекотовым (Каталог древнерусской живописи. Т. 1. С. 20). Муратов, в частности, писал, что в деятельности Остроухова как собирателя «впервые чисто-художественная точка зрения воспреобладала над всякой иной. Понятия „древности“ и „редкости“ окончательно уступили место искусству…. Только теперь она (икона. –