Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки. Сборник
я смогла взглянуть на невероятные преступления, творившиеся в лагере, и лежащее в основе состояние вечного ужаса и насилия, которое оставило психологические и физические шрамы.
Мало-помалу массовые убийства прибывающих людей встраивались в повседневную жизнь заключенных. Некоторым потребовалось две недели, чтобы привыкнуть, остальные описывают, что становились жестче или постепенно адаптировались к стратегии выживания, которая состояла в том, чтобы не думать, а исполнять приказы максимально точно. Выбора не было. Любой провал карался избиениями, пытками или смертью. Угроза жизни могла возникнуть, если эсэсовцу не нравилось лицо заключенного или если узник просто был не в том месте. Пугающие чувства, что никто не знал доподлинно, что происходило в других частях лагеря, усиливали волнения. Каждый видел лишь маленький кусочек. Но заключенные слышали рассказы и получали информацию, сидя вместе вечерами, когда долгий рабочий день заканчивался – вечерами, в которые могли в любое время ворваться немецкие или украинские охранники, любившие прерывать их насилием и пытками. Новые садистские и смертельные игры могли быть придуманы в любой момент, и заключенные были в полной власти надзирателей. Им приходилось подчиняться, когда им приказывали танцевать, изображать животных или совершать половые акты, потому что отказ означал отправку в газовую камеру.
Чтобы лагерь смерти работал требовалось исполнять много работ. Жертв надо было снять с поездов и раздеть; их одежду, пожитки и обувь надлежало упаковать. Одна группа брила женщинам волосы, а особая группа убирала газовые камеры и сжигала тела. Кроме этого, рабочих надо кормить, а солдатам нужен кто-то, чтобы служить в их домах. Уровень жизни немцев и их помощников был высокий, словно в компенсацию за то, что они находились далеко от дома и делали грязную работу. Им также позволялось неофициально обыскивать личные вещи жертв и забирать, что им хотелось. Никогда нельзя забывать, что массовые убийства евреев также сопровождались массовыми коллективными и индивидуальными грабежами, которые совершали надзиратели[67].
Главное официальное лицо и командующий был Густав Франц Вагнер, который наводил ужас жестокостью и был известен громким голосом. Даже эсэсовцы дрожали от его крика. Он надзирал за тем, как разгружались вагоны с прибывшими заключенными, и приказывал разделять мужчин и женщин. Как описывает выживший Кальмен Веврык: «Многие матери не хотели расставаться с детьми, поэтому Вагнер отдал приказ эсэсовцам и украинцам, стоявшим рядом. Они подбежали и начали вырывать детей из рук их матерей. Дети плакали; некоторые почувствовали, что их ждет, другие просто были напуганы этими жестокими убийцами».
Он также описал, где жили заключенные: «Мы спали на нарах из жесткого дерева, сделанных из бревен. Было 4 уровня нар, и 3–4 еврейских узника спали на каждой полке. Ночью люди, некоторые из них уже невменяемые или почти сошедшие с ума, кусались, чесались, бросались друг на друга и царапались. Я слышал много голодных стонов, кто-то