Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 1. Часть 1. Крупицы прошлого. Часть 2. В плавильном котле Америки. Евгений Бажанов
понимаю тебя. Ты всего этого не знаешь, а в письмах я, видимо, не смог объяснить так, как следовало. Ты видишь лишь результат: уезжали вместе, приехал один. Но, надеюсь, ты поняла меня теперь. Не так все просто. И доверяй мне. Я люблю тебя и никогда тебя не предам. И еще о Михневиче. Мне было неприятно узнать, что этот тип взял у тебя 10 рублей. Первое, он должен мне 110 сингапурских долларов, это 220 рублей, – можешь у него потребовать. Все или часть, если откажется отдать все. Постарайся взять все.
Второе, чтобы дорисовать облик Саши. Француженок здесь нет. Одна престрашная девица дважды присутствовала на наших занятиях по китайскому языку, но больше не появлялась. Это было в декабре. И потом, зачем ты мне такое написала? Это звучит обидно. Но, наверное, ты не имела в виду меня обидеть.
Потом, о подарках. Я не экономлю. Но лишние деньги не трачу, что делают все и что вполне логично, разве у нас с тобой все есть? И нам не нужны деньги? Но я не экономлю, а Михневич, я уже написал, он, действительно, очень болел. С подарками я перестарался. И чем-то обидел тебя, что-то не додумал. Но давай будем еще и друзьями – не скрывай от меня то, что думаешь. Тебе, наверное, обидно, что я послал кольца в Сочи и через тебя? Извини, Китя, я знаю – не до моих поручений.
О твоих расходах. Я напишу в Сочи, чтобы тебе присылали деньги, ты только не сердись ни на кого. К сожалению, не могу передать деньги отсюда, через Михневича это было бы бесполезно – деньги его слабое место. И он бы их не довез. Ну, и потом взыщи, постарайся, у него. Скажи так: «Женя просил в письме отдать деньги в Москве» и объясни, потому что у тебя нет денег (чтобы он не думал, что ему не доверяют).
И еще. Я ему дал на дорогу (такси) 5 рублей, и я не верю, чтобы он доплачивал за багаж. Врет! Ну, ладно, мне наука…
…Ведь просил же Михневича объяснить тебе, почему я не приехал! Натуля, ты ведь просто не знаешь, как мне было тяжело не приезжать, и тебе поэтому кажется, что я подлец и врун! Не обижайся. Я, наверное, смогу все толком объяснить, только когда вернусь.
А пока напиши мне: скучаешь ли ты по мне? Или совсем нет? И получаешь ли ты мои письма и открытки? С каждой почтой посылаю тебе ≈4 письма и 4 открытки. Может, половина не доходит? Китя, пойми меня правильно, не расстраивайся, не вини меня во всех смертных грехах, и жду от тебя добрых писем. Вот, все. Напиши, что ты обо всем этом думаешь? Очень хочется, чтобы ты со мной согласилась.
А об обратном билете – такой же билет, например, есть у посла, но он будет здесь 3 года, может быть, без перерыва. Это формальность: на год или на два.
Не смотри ты на этого гастролера Михневича. Какое до него дело нам? Он даже посла отказался поехать встречать, заявив: «Плевал я на вас всех!» (это послу передали, конечно). Я ехал на год – и через год буду дома. Китя, очень прошу, не обижайся на меня, попробуй понять меня. И верь мне. И напиши: хоть чуточку скучаешь? Целую тебя».
Март 1969 года: «Наташенька милая, родная Натуля! Я уже опустился до того, что беспрерывно плачу. У нас каникулы летом, я надеялся приехать – это как раз было бы замечательно: