Радостный Суд. Домовая книга – 1. Игорь Галеев
с тобою мы оба.
И в страстном забвении ты,
Моя дорогая зазноба,
Моей тошнотворной мечты.
Безбожно фальшивим мы оба
На фоне пришедшей зимы,
На сцене большого сугроба,
Под тусклым презреньем Луны.
Были женщины, были, чего там говорить. Толстые и глупые, молодые и наивные, ушлые и горячие. Приводил их в каморку под подмигивание охранников (это они завсегда понимают), говорил о звёздах, делился опытом о глубинах жизни, кричал стихи, рассуждал о грядущем и прошедшем. Улетали от меня бабоньки как очумелые. Сложный я для дам. Я же начитанный до ужаса. Гуманитарий, архитектор-новатор. Человек-лёд, человек-пламя. В космогонии и космологии силён. Чувствительный и ранимый.
Я знаю всё. Я всё изведал —
От геморроя до Манфреда!
Не помню, кто написал. Может, и я. «Геморроя» лучше с большой буквы, тогда что-то проявится.
Но натуральный геморрой – это моё бедственное положение. Люмпен-пьяница, членистоногий бабник, стихоплёт-гордец, кухонный божок, тайный похабник и прочая, прочая. Его величество Изгой. А всё потому, что люблю себя безмерно и дорожу любым движением и шелестом своей души.
Послушайте, душа не есть нечто бессмертное, душа подобна ядерному реактору, где атомы страстей и мыслей сталкиваются и распадаются на сотни новых элементов, главный из которых – элемент нетленной памяти. Душа черна, в ней корчи и муки, в ней плоть и кровь, страсти и дилеммы, она питается физиологией и эмоциями, она как топка, в которой сгорает жизнь. Душа смертна. Но есть нечто больше души. Дольше души. Величественнее. Могущественнее. Другой орган. Другая частичка Божественная песчинка. Микроб Бога. Божья болезнь. Зародыш божества. Вирус бессмертия. Пронизывающий всё и вся, заражающий многих, но редко у кого вызывающий настоящую «болезнь».
Подобные «больные» и представляют собою Бога. А все остальные составляют легионы душ – имеющих или не имеющих эмбрионы памяти.
Я скромен. Но не в этом вопросе. Даже если бы я ничего не сделал и не сказал ничего умного, всё равно я считал бы себя носителем эпидемии бессмертного вируса. Я всегда мыслил – это моя болезнь. Я всегда думал – откуда я, зачем я, куда я, почему я, кто и что я? Я искал – из чего я состою? Я Наблюдатель. Прохожий. Созерцатель. Судья. Собеседник. И прочая, прочая. А в иной момент ещё и Пьяница-загульный.
Честно сказать, я вообще бы пил всю жизнь – и ещё больше и загульнее. Но у меня физиология не та. Тяжёлый отходняк. Мой организм мудрее меня – он меня постоянно мучает и учит. Иногда он погружает меня в такой ад, в такую скважину, что моя тёмная душа бьётся и истекает кровью, выбираясь, как новорождённый плод, из материнской утробы. Поэтому я уже сотни раз рождался наново и, лёжа в промёрзлой канаве, любовался красотою звёзд. И любовался собою. У меня есть дар – выбираться из бездонных скважин, проходить сквозь сердцевины чёрных дыр. Ибо я – сам Вирус.
А мой Дом