Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 9. Часть 13. Новые горизонты. Часть 14. Научная дипломатия. Евгений Бажанов
1997 года Примаков на коктейле в Дипакадемии вспомнил, что, когда он руководил российской разведкой, подчиненные издавали воспоминания о работе своей службы. Предложил Дипакадемии взять шефство над написанием мемуаров отставными дипломатами.
Мы, естественно, согласились. Попытались работать с ветеранами в тандеме, но им это было не нужно. Поэтому писали они сами, а Дипакадемия публиковала. Выпустили несколько томов, получили похвалу от министра. Но в конце концов нам это надоело. Ведь вся наша издательская деятельность финансировалась из заработанных коллективом ДА внебюджетных средств. Мы сказали ветеранам, что больше печатать их мемуары не сможем, они обиделись.
В ректорате развернулись споры в отношении издательской деятельности в целом. Проректор по финансово-хозяйственным вопросам сомневался, что наши книги кому-то нужны. То есть пускаем деньги на ветер. Я, как и положено проректору по науке, доказывал, что мы обязаны выпускать книги, без этого нам не возобновят лицензию на образовательную деятельность. Вуз, не выдающий на-гора печатную научную продукцию, скатывается вниз до уровня техникума.
Другое дело, что результаты нашей издательской деятельности не становились достоянием широкой научной общественности. Книги выходили мизерными тиражами (по 100–200 экз.), половина которых передавалась в библиотеку ДА, некоторое число экземпляров мы рассылали мидовскому начальству и в ряд библиотек, остальные экземпляры или пылились на складе, или выставлялись на продажу в книжном киоске Дипакадемии. Ни наш издатель «Научная книга», ни сама ДА не имели структур, которые занимались бы настоящим маркетингом научной продукции. Хозяйственники не горели желанием тратить силы и время на это трудоемкое и невыгодное дело. Дипакадемия по закону не могла реализовывать свои книги на коммерческой основе.
Кашлев злился, требовал, чтобы наша печатная продукция продавалась в крупных книжных магазинах. Я отсылал его к проректору по финансово-хозяйственным вопросам, тот давал обещания наладить систему сбыта. Но, увы, ничего не менялось.
А вот наши диссертационные советы работали на полных оборотах. В них получали научные степени и молодые аспиранты, и солидные деятели из мира политики и экономики. Защитились министр иностранных дел Киргизии, посол Палестины, вице-спикер сирийского парламента, дипломаты из Ю. Кореи, Афганистана, ряда других стран, российские мидовцы.
Я был назначен членом экспертного совета ВАК по истории, и при мне там периодически похваливали диссертационные советы и Дипакадемию в целом. Однажды встал вопрос о перезащите диссертации из Института востоковедения, вызвавшей нарекания. Где устроить перезащиту? Один из членов совета предложил МГИМО. Ему возразили: не тот уровень! Тогда прозвучало: а как насчет Дипакадемии? Все дружно согласились: лучше места не найти!
Я с удовольствием пересказывал эту и подобные истории своим коллегам в Дипакадемии. Но почивали мы на лаврах недолго. В октябре