Нумерат. Число Консула. Анна Кондакова
биту. Неожиданно к стонущему парню бросилась рыжеволосая.
Клим опешил: она что, ему сочувствует? Она же аморф. Ей не до этого должно быть.
– Кит, Кит… – забормотала та. Вполне нормальным человеческим голосом. Приятным даже.
– Кошка, ты как? – спросили с пола. Тоже вполне нормальным голосом.
Клим щурился, оглядывая то одного, то другого непрошеного гостя. Кит, Кошка – ну и имена у них. Он продолжал молчать. И наблюдать.
Наконец, парень поднялся, потирая ушибленную голень, попытался наступить на ногу, опять застонал и замер, как цапля.
– Больно? – спросила его рыжеволосая (будто три секунды назад не была аморфом и наивно полагала, что все разом забыли тот неприятный момент).
– Заживёт, – пропыхтел парень, косясь на обидчика.
Девчонка обернулась на Клима.
– Скотина. – Сказала так, будто в лицо ядом пульнула. – Ты моего брата чуть инвалидом не сделал.
Тут уж Клим молчать не стал.
– Ты ж его сама с балкона скинула.
– Мы на первом этаже живём, – ответил за девушку парень. – Повезло мне.
Кажется, на Клима он нападать не собирался, но добродушным тоже не выглядел. Весь поджался, подсобрался, хоть и на одной ноге стоял. Капюшон слетел с его головы, взъерошив белобрысую макушку, взгляд наполнился презрением и решимостью.
От такого переростка можно ждать, чего угодно: высокий, на голову выше Клима, да ещё и с битой. Причём использовал её он как-то нестандартно, будто шпагой размахивал. От того Клим и не сообразил сначала, как отбиваться. Первый раз на него «мушкетёры» нападают.
– Ты к моей сестре зачем полез? – В голосе парня засквозила угроза и неприязнь. Брезгливость даже. Он, вероятно, считал, что Клим помышляет чего недоброе с его сестрой совершить.
Да ну. Кому эта склизкая тварь нужна? Разве что Консулу.
– Она отрицательная, – коротко ответил Клим. – Глянь, у нее метка на запястье. Черта. Минус, то есть.
Парня ответ не устроил, совсем не устроил. Он поднял биту с пола, размял шею, бросив своей одержимой Кошке:
– Будь здесь, – и двинулся на Клима.
– Лучше не нарывайся, покалечу, – ощетинился тот, держа наготове левую руку.
– Моя сестра не в себе. – Белобрысый говорил отчётливо, тщательно выговаривал слова и продолжал наступать, крепко сжимая биту. – А ты хотел, – он поморщился, – хотел ею воспользоваться. Я таких сволочей знаю.
Клима передёрнуло. Оправдываться он не собирался, но сообщить плохие новости горе-защитнику рыжеволосой девчонки всё же пришлось:
– Я повторяю: она отрицательная. Минусовая. И это не лечится. Это случайно и навсегда.
Парень усмехнулся.
– Некоторые переломы тоже не лечатся. Не случайно, но тоже навсегда. Слыхал?
Резкий взмах биты над головой. Клим отскочил. Опять взмах, со свистом. И снова белобрысый тычет блестящей лакированной деревяшкой, как заправский мушкетёр. Теперь-то все его удары проходили мимо, но парень всё равно не унимался.
Ударить