Повесть о Верном Школяре и Восточной Красавице. Фаина Гримберг
обняться,
мы не можем…
Двери уже закрылись,
и стало мое задыхание,
потому что пылиночный солнечно-детский свет
Мне одной виден секунду
над этим пустым сиденьем кожаным.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БАБУШКА
Глава первая
НАД ВСЕЙ СТРАНОЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО
Простой рассказ
Посвящается ХаКа, эМИ, и замечательному Хи, и, конечно, Маске
– Дорогая, не уходи далеко из себя
это для тебя опасно.
Я намыливалась душистым зеленым мылом
Дилбер выливала на меня таз прохладной чистой воды
Баня светилась бликами мрамора
Мы вытирались
совали скомканные полотенца под мышки
На коричневой столешнице низкого столика уже поставлены
чайные чашки
маринованный виноград, персики на блюде
Мы жили потому что сейчас потому что давно
когда еще было мало телефонов и все думали, что войны не будет,
потому что ведь это невозможно:
сбрасывать бомбы на города!
Поэтому войны не будет,
так думали
И мы расселись на тугих красных подушках
моим большим ягодицам в больших трусах под широкой полой
платья было хорошо
на красной подушке тугого шелка
Вокруг столешницы кружилось дыхание
красноватой хны, крепких настоек из лепестков розы
и таких фиалковых мехлемов
Рахшанда-ханым внесла еще два толстых белых чайника
на чёрно-цветочном лаковом подносе,
где круглились на черном лаке толстые розовые розы
Чай – как хорошо… Ах! как хорошо…
прохладная рубашка
прохладная ширина платья
волосы по спине
вытертые свежим полотенцем, выжатые
прохладные
не мокрые уже
Я была дома
Всё это был мой дом
Всё это была я
И я бежала из себя
И вокруг женское лицо каждое
лицо подруги
не впускало,
скрываясь яркими глазами
здоровьем круглотой щек
и улыбкой
А я подумала,
что если бы эМИ был такой же талантливый, как Лев Толстой,
тогда
эта история о двух братьях
превратилась бы во что-то такое очень важное
общее человеческое
человеческое важное
Ну, не знаю как сказать!
– Есть такие страны, такие государства,– говорила Лейла-ханым, —
там люди, там женщины и мужчины вместе моются в бане.
И в тюрьму их надо сажать
отдельно