Вечный сон. Рэймонд Чандлер
Сам я никогда этой отравы не пил, но для того дела, каким промышлял Гейгер, опиум подходил как нельзя лучше.
По оконному стеклу и по крыше стучал дождь. Ни автомобильной сирены, ни шума мотора слышно не было – только дождь. Я подошел к дивану, скинул пальто и, порывшись в вещах девушки, нашел бледно-зеленое шерстяное платье с короткими рукавами. С бельем я решил не возиться – и не потому, что боялся смутить ее, а потому, что не мог представить, как буду надевать на нее трусики, застегивать лифчик. Прихватив шерстяное платье, я подошел к стоявшему на возвышении стулу. От мисс Стернвуд на расстоянии нескольких шагов разило эфиром. Она по-прежнему издавала странные звуки, напоминавшие сухой, металлический смех, а по ее подбородку стекала пена. Я несильно ударил ее по щеке. Смех прекратился. Я ударил ее еще раз.
– Очнись. Будем одеваться.
– Пшелтызнаешькуда, – пробормотала она, уставившись на меня совершенно бессмысленными, пустыми глазами.
Я ударил ее еще несколько раз, но она на пощечины абсолютно не реагировала. Тогда я стал надевать на нее платье. К этому она тоже отнеслась совершенно безразлично: не сопротивлялась, когда я поднял ей руки, и даже, как бы в шутку, широко расставила пальцы. Я надел платье ей на голову, продел руки в рукава, натянул платье на спину и поднял ее. Она захихикала и повалилась мне на грудь. Я опять усадил ее на стул и надел чулки и туфли.
– Пойдем погуляем, – сказал я. – Немножечко пройдемся.
И мы прошлись по комнате, хотя прогулкой назвать это было трудно, скорее уж какой-то танец – наверное, танго, когда приходилось тащить ее на себе, или классический балет, когда, взявшись за руки, мы, словно по команде, расходились в разные стороны. Мы дошли до Гейгера и вернулись назад. Я повернул ее лицом к трупу; покойник ей явно очень понравился, она захихикала и хотела что-то сказать, но вместо этого издала лишь какой-то нечленораздельный звук. Потом я подвел ее к дивану и уложил. Она пару раз икнула, опять захихикала и уснула, а я рассовал ее белье по карманам и подошел к фотообъективу. Камера в объектив была вставлена, но в самой камере отсутствовала кассета для фотопластинок. Я поискал кассету на полу, решив, что Гейгер, пока был жив, сам ее вынул, но на полу кассеты не было. Тогда, взяв покойника за вялую ледяную руку, я немного сдвинул тело, но и под Гейгером кассеты не оказалось. Это мне совсем не понравилось.
Я вышел в коридор и стал осматривать дом. Справа я увидел две двери – одна вела в ванную, другая была заперта; сзади дверь в кухню. Кухонное окно взломано, жалюзи отсутствуют, а на подоконнике, в том месте, где сорвали шпингалет, глубокая вмятина. Дверь в конце коридора оказалась незаперта, и я заглянул в чистенькую, стильную, по-женски обставленную спальню. На постели – покрывало с оборками, на туалетном столике с трюмо – духи, носовой платок, мелкие деньги, несколько мужских расчесок, брелок с ключами. В стенном шкафу – мужская одежда, а из-под покрывала с оборками выглядывали мужские шлепанцы. Комната мистера Гейгера. Прихватив