Осколки Сампо. Дмитрий Овсянников
– знаком верности лесной хозяйке Миеллики. Антеро понял, что перед ним метсямиес – охотник из числа тех, что живут в лесу почти безвыходно, кормясь силками да стрелами. В споре молодой горячился всё сильнее, чем заметно забавлял своего собеседника.
– Кто этот, который горланит? – спросил Антеро у Тиэры.
– Который? А, этот! – присмотрелся Тиэра. – Кауко Ахтинен, смех народа саво.
– Почему смех?
– А непутёвый. Живёт он один в лесу, охотится да рыбу ловит, иногда продаёт пушнину в Виипури. Ещё работает на поле у нашего исанто, а тот платит ему зерном – своего поля Кауко не держит. Любит он пиво и девушек, оттого многие хозяева ему ох как не рады – даже на двор не пускают. Ещё Кауко много хвастается и часто поднимает шум – все потому что непутёвый. И сейчас, видишь, с соседом спорит. Вот тебе, к слову, живой Лемминкяйнен, и никаких рунопевцев не надо.
– О нем тоже слагают руны?
– Не то чтобы руны, а вот в истории попадает часто, да сам про себя байки рассказывает. Взять хоть эту: прошлый год заперся Ахтинен в своей лесной лачуге, да так, что месяц без малого не было его ни видно, ни слышно. Ворожил-ворожил себе чего-то, а потом вышел к людям в Савонкоти – пьяный да счастливый, а под мышкой принёс крестовый лук собственной работы.
– Какой-какой?
– Крестовый. Особенный. Сам лук короткий и тугой необыкновенно, да закреплён на ложе с желобком для стрелы. Ложе в плечо упираешь, а какая-то хитрая штука на конце удерживает лук натянутым, пока целишься. Тетива кручёная, чуть не в палец толщиной, а стрелы короткие, тяжелые и для простого лука не годные.
Так вот, принес Кауко эту игрушку людям и давай нахваливать – мол, бьёт она далеко, да лося матерого за сто шагов сваливает. Только наши-то Ахтинена знают и словам его шибко не поверили; тут и взялся охотник их делом доказывать – лук в охапку и в лес бегом.
Удачи ему в тот раз не было. То ли Тапио пьяных не любит, то ли ещё чего, а только нет дичи ни следа, сколь ни хвастайся новым снаряжением. Досадно, а что делать – темнеет уже в лесу, хоть порожняком, а домой возвращаться надо. И тут встретились ему мальчишки, которым в силки попался заяц: как сказал сам Кауко, здоровый, словно лайка. Тут он долго не думал – купил зайца у мальчишек и решил выдать его за первую добычу своего оружия.
Но вот незадача, – дальше Тиэра говорил, с трудом сдерживая смех. – Зайца-то Кауко попытался вести за собой! Посадил на свой собственный ремень, точно собаку на поводок, а заяц упёрся и идти нипочём не хочет! Правильно, он же заяц, а не собака! Промучался охотник с упрямой животинкой чуть не до полуночи, осерчал совсем и решил наконец её пристрелить. Привязал поводок-ремень к кустам, зарядил самострел, прицелился, нажал спуск, – ох, не могу… – отсмеявшись, Тиэра продолжил. – Выстрел получился меткий – стрела перебила поводок аж с тридцати шагов! Заяц обрадовался и в лес умчал, а Кауко без ремня остался.
– Вы-то как про это узнали? – спросил Антеро.
– Так он же и рассказал.