Мы и наши малыши. Мередит Смолл
Младенцы быстро соображали, как работает эта система, и научались вызывать голос мамы, а не посторонней женщины, и старались слушать его подольше. Делали они это, несмотря на то что их держали в палате для грудничков и со своими матерями они к тому моменту успели провести очень немного времени[90]. Ученые обнаружили, что, говоря с младенцами, все родители выражают одобрение, внимание, сочувствие и тому подобное сходными интонациями[91]. А сами младенцы с первых дней жизни синхронизируют свои движения с речью взрослых; насколько можно судить, они принимаются координировать движения своих ручек и ножек и шевелят ими с той же скоростью и в том же ритме, что и речь того, кто с ними говорит[92]. Даже не видя человека, они начинают синхронизировать свои движения, стоит им услышать его голос, – и родители, сами того не замечая, начинают им подыгрывать, принимаясь говорить тоненьким голосом нараспев[93]. Можно предположить, что и то, как родители говорят со своими малышами, и соответствующая этому отзывчивость и реакция самих младенцев на человеческую речь являются адаптационными механизмами, способствующими последующему освоению речи. Младенцы, а затем уже и дети явно запрограммированы на то, чтобы впитывать интонационный рисунок речи и общую структуру языка; то, что новорожденные подражают речи взрослых, – всего лишь признак того, что они предрасположены – то есть эволюционно приспособлены – внимательно слушать взрослых[94]. Однако еще важнее то, что подобное лингвистическое танго – это явное свидетельство подстройки. Каким бы ни был язык, какой бы ни была культура, родители по всему миру подражают детскому лепету одинаково, потому что все они эволюционно приспособлены вступать со своими малышами в речевое взаимодействие, а все младенцы готовы их слушать.
Хотя человеческие младенцы рождаются зрячими, они еще не умеют хорошо фокусировать взгляд, а принятая у нас на Западе в роддомах практика закапывать новорожденным в глазки нитрат серебра еще какое-то время не дает им видеть как следует. И тем не менее младенцы быстро узнают очертания человеческого лица, когда глаза, нос и рот расположены на своих местах, и предпочитают его портретам в стиле Пабло Пикассо. Внимание в прямом смысле только что родившегося младенца уже можно привлечь схематичным черно-белым изображением лица, но если это изображение исказить, младенец быстро переключится на что-нибудь другое[95]. Начиная чуть ли не с трехнедельного возраста дети уже могут отличать людей от предметов и больше интересуются людьми[96]. Родители поощряют это, намеренно «строя лица» и играя голосом, чтобы удержать внимание малыша.
Но в таком общении есть нечто большее, чем просто кривляние. Когда взрослые общаются с младенцами, они играют роли партнеров в сложном социальном танце-взаимодействии, где каждый направляет другого и который является для младенца жизненно необходимым условием для развития его психики и навыков общения[97].
DeCasper and Fifer, 1980.
Fernald, 1992; Fernald, 1992; Kuhl et al., 1997.
Condon and Sander, 1974.
Fernald, 1992.
Pinker, 1994.
Brazelton, 1969.
Brazelton et al., 1974.
Tronick, 1980.