Прекрасный белый снег. Валерий Арефьев
с пристрастием. Если очень повезёт…»
Меж тем, на кабинет служителя закона скромное убежище завотделением походило очень отдалённо, в чём Веня и убедился в результате беглого осмотра. Тёмно-бордовые, в спелую июльскую малину тяжёлые гардины на окне, тёмным дубовым воском сияющий паркет, люстра под хрусталь, кожаная мебель… «Неплохо, однако, живут советские врачи, – переминаясь с ноги на ногу отметил про себя Веня. – Скромно, но вполне себе прилично. Очень даже ничего…» Выглядело действительно богато, хотя и слегка безвкусно. Но более всего поразила Веничку картина на стене, изображавшая какую-то бешеную кобылу, с выпученными от ужаса глазами мчащуюся к закату по жёлтой иссохшей степи. «Интересно, что они тут курят? – подумал Веня. – Уж точно не Костин табачок…»
– Что, Вениамин, нравится? – перехватил его взгляд Сергей. – Как вам? Правда, хороша?
– Вы о чём конкретно? – вопросительно посмотрел на него Веня. – О лошади? О картине? Или о больнице вообще?
– Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, не стесняйтесь, – действительно, показалось Веньке, прокурорским немного тоном проговорил главврач. – В ногах правды нет, а разговор нам предстоит серьёзный. Какой вы, я погляжу, однако… Слова вам не скажи. Причём, скажите мне на милость, тут больница? И где вы лошадь здесь увидели? Здесь конь изображён, ведь это очевидно! Дикий мустанг! А вы: «Лошадь!» Сказали бы ещё: «Кобыла!» У вас, мой друг, я вижу все признаки выраженного когнитивно-диссонансного синдрома. Да ещё и в стадии обострения… Да-да, друг мой, именно это, судя по всему, и привело вас в наш стационар.
Сергей Станиславович встал, прошёлся по кабинету, повернулся к растерявшемуся немного Веньке.
– Так что теперь, Вениамин, ваш внутренний конфликт между окружающей реальностью и тем, какой она должна быть в вашем, подчёркиваю, в вашем представлении, для меня совершенно очевиден. Проблема ваша, Вениамин, именно в том и заключается, вы уж, пожалуйста, как специалисту мне поверьте! Вот так-то, батенька, – он добродушно улыбнулся и уставился на Веньку.
«Ну всё, – с тоской подумал Веня. – Начинается вынос мозга. Сейчас будет уму-разуму учить».
– Да-да, – пробормотал он куда-то в сторону. – Конфликт, конечно. Ещё бы… Внутренний. Вы, пожалуй, правы…
– Зря вы иронизируете, Вениамин, – тут взгляд Сергея Станиславовича из добродушного превратился в укоризненный. – Уж мне поверьте. Вы же, я вижу, неглупый человек.
Сергей Станиславович прошёлся взад-вперёд по кабинету, подошёл к окну.
– Устал я что-то, – проговорил он в заоконную пустую темноту. – Тяжёлый какой-то денёк выдался сегодня, – в полной тишине он постоял ещё немного, повернулся к Вене: – Знаете, а утром жена ваша приезжала. Вы ведь, кажется, женаты? Не так ли?
И тут, увидев, что Венька с каким-то нехорошим удивлением в глазах поднимается ему навстречу, как будто пытаясь его остановить, выставил руки ладошками вперёд:
– Да успокойтесь вы! Вениамин! Ну что вы все такие нервные! Утром это