Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин
вырваться в сторону, опять зайти за Грега, но Сашка уже успел встретить его добрым лоу, от которого подкосились ноги. Насадил на колено, два раза хрястнул кулачищем по голове. Пашка ушел в глухую защиту и понял, что на этом бой окончен. Следующим ударом его сбили с ног, а раздухарившийся Головастик добил сверху в голову. Масок на этот раз не одевали и голова громко стукнулась о доски уже за пределами татами.
– Ой! – только и сказал Головастик, горя широким простым лицом.
– Головастиков, да ты охренел! – расхохотался лейтенант, – так, Грег и Пашков, бьем Головастика. Бой!
Не имея возможности отдышаться, но горя желанием отыграться, Пашка бросился на приятеля прямо с пола. Головастик рубил справа и слева, крутил немыслимые вертухи, но смог продержаться немногим дольше Пашки и тоже оказался на полу, осыпанный точными непрекращающимися ударами.
Затем уже они на пару с Пашкой теснили Грега. И под конец почему-то опять Пашку.
Что я здесь, самый здоровый, что ли, со злобой подумал Пашка, в очередной раз поднимаясь с пола, уже заметно с трудом и потряхивая онемевшей головой.
Наконец молотилово закончилось и начались более спокойные учебные бои на технику с дедами и сержантами.
В самом конце занятий лейтенант строит избитый и измочаленный учебный взвод, рассматривает всех, заглядывает каждому в глаза. Взгляд холодный, но в глубине его переставший уже за сегодняшний день бояться Пашка читает некоторый интерес.
Вслед за ним идет по пятам Замок, ловя каждое слово командира.
– Вечером устрой им хороший кач после ужина, как обычно.
– Так точно, сам проведу, – отвечает он и обращается к бойцам, – учебный взвод, что вы хотите сказать своему командиру?
– Разрешите отжаться за спецназ на пальцах тридцать раз! – девять человек немилосердно рвут глотки, зная, что это завершающий штрих сегодняшних занятий по рукопашному бою, и этот штрих во всем должен быть выполнен безупречно.
– Разрешаю, – милостиво соглашается Летеха, и объявляет отжимающимся бойцам, – завтра, помимо боев, рассмотрим нападение и оборону с ножом и от ножа. Правда, – замечает он, – если вас захочет зарезать профессионал, он все равно вас зарежет, спасет только чудо. Но дело в том, что вы должны приблизиться к этому профессиональному уровню как можно ближе. Тогда быть зарезанным будет не так обидно. Да, еще виды активных удушений и снятие часовых, Соловей, напомни мне завтра. И штык-ножи пусть свои принесут.
На этом Летеха четко разворачивается на месте и уходит широким размашистым шагом. Когда большая фигура исчезает в проеме выхода спортивного зала, сержанты облегченно вздыхают. Наступает другая фаза жизни, но от нее учебному взводу легче не будет. Впереди вечерний кач, и никуда от этого не деться. Это неизбежное событие. Оно также неизбежно и масштабно, как наступление дня или ночи, как прилив и отлив на море. Правда, моря Пашка никогда не видел. И хочется заплакать от этого чувства