От Калуги до Берлина. Ахмет Рафиков
сказала девушка, не глядя на сержанта. – Это тебе не ствол автомата.
Сама быстрыми движениями начала бинтовать. Завязав последний узел, скомандовала:
– Теперь идите. Вас, наверное, там ждут!
– Пошли! – сказал я. Сержанту не хотелось уходить. Он продолжал смотреть на девушку, не отрывая глаз.
– Сейчас пойдём, – ответил сержант, а сам стоит как вкопанный, не может с места сдвинуться. Взглядом впился в фельдшера. А Анна Александровна, не обращая на нас никакого внимания, продолжала обрабатывать раны лейтенанта. Вот она взяла пинцет, захватив в него вату, бережно вытерла кровь из уголков губ раненого.
– Что с зубами? – спросил снова сержант, не отводя от девушки глаз.
– Зубы на месте, – сказала она, продолжая работать. – Где же его так прихватило?
Сержант будто только и ждал такого вопроса. Он мигом очутился около девушки и стал горячо рассказывать о происшедшем. Закончив рассказ о лейтенанте, он хотел было ещё что-то сказать, но не успел выговорить «Анна Александровна!» – вдруг широко открылась дверь блиндажа, и появился высокий, широкоплечий старший лейтенант.
– Здравствуй, Анна! Добрый вечер! – сказал он, протягивая девушке руку. – Проходил мимо, увидев у вас свет, зашёл проведать. У вас, оказывается, есть раненые.
– Добрый вечер, – сказала девушка и подала ему руку. – Собиралась уже ложиться спать, да вот лейтенанта привезли. Будет лежать, пока не придёт в сознание.
– А вы что здесь делаете? – спросил старший лейтенант, поворачиваясь в нашу сторону.
– А мы раненого принесли, – ответил сержант.
– Вам можно уже уходить, – сказала девушка.
Вернувшись в блиндаж связистов, я сел за телефон.
Командир дивизии полковник Гарцев расспросил о состоянии дел в полку. Затем сообщил, что в районах, расположенных от нас левее, немцы сосредотачивают большие силы, подтягивают танки, артиллерию, готовятся к наступлению. Дал приказ не отступать. Поинтересовался запасами «огурчиков» (снарядов).
Вскоре артиллерия противника открыла огонь. Возле наших дверей с грохотом колыхнулась земля. Это взорвался снаряд. От удара взрывной волны оборвался брезентовый занавес, который был вместо дверей, и сразу же обдало серным запахом. Сверху на нас посыпалась земля. В эту минуту вбежал сержант Арсаев с несколькими бойцами.
Сержант, на бегу сняв гимнастёрку, попросил одного из бойцов перевязать ему рану на руке.
– Что случилось, земляк? Сходи к Анне на перевязку, – сказал я, снимая наушники.
– Пустяковая рана, – ответил сержант, расплываясь в улыбке. – С таким пустяком пойдёшь – засмеют. Вот сейчас перевяжем – и дело с концом.
Мины взрывались одна за другой. Из-за их оглушающего гула мы уже не могли даже слышать друг друга. Казалось, что земля дрожала и стонала. Из щелей потолка продолжало сыпаться земляное крошево, запах пыли и пороха заполняли блиндаж.
Прошло несколько