От Калуги до Берлина. Ахмет Рафиков
оказался на краю воронки, образованной от взрыва снаряда. Я осторожно сполз туда. Снаряды взрывались один за другим. Всё кругом снова стало рушиться, грохот сотрясал воздух. На меня посыпалась земля, ветки деревьев. А я всё сильнее обнимал землю и продолжал сползать на дно воронки. На этот раз я уже не был в таком шоковом состоянии, как в первые дни на фронте. Несмотря на это, чем ближе рвались снаряды, тем боязливее становилось на душе. Как говорится, душа каждому дорога. Умирать никому не хочется.
В сырой воронке я пролежал довольно долго. Хорошо ещё там воды нет. «Сам виноват!» – промелькнуло в моём сознании. Надо было бежать быстрее. Тогда бы не попал под налёт. Если бы это случилось днём, даже в минутном затишье можно было найти более удобное место для укрытия, чтобы двигаться вперёд. А здесь в ночной темноте, среди деревьев куда побежишь?
Вдруг показалось, что наступил очередной просвет. Даже не верится. Я быстро встал и изо всех сил побежал вперёд. Не успел пробежать около сорока – пятидесяти шагов, как яростно завизжали мины. И вот оглушающий свист. На всякий случай, пока она не разорвалась, одним рывком припадаю к земле. При падении головой сильно ударился об дерево, даже искры из глаз посыпались. Обняв голову руками, лежу под деревом и на чём свет стоит ругаю немца, что не даёт никакой передышки. Боль немного стала утихать. Наконец долгожданное затишье. Я быстро поднялся и снова побежал, пока не начали стрелять. Сквозь верхушки деревьев был виден свет ночного неба. Ориентируясь на них, рванул вперёд.
До КП осталось немного. «Если к моему приходу связь будет цела, то из вещевого мешка достану чистую одежду и переоденусь», – размечтался я. В это мгновение правая нога угодила в очередную воронку, и я снова полетел на дно. Вот невезуха! Вдобавок правой щекой больно ударился о телефонный аппарат! Губу разбил, оттуда стала сочиться кровь. Только этого не хватало! Я громко выругался. Что за проклятая чёртом дорога оказалась сегодня?! Выкарабкался из этой воронки, отыскал карабин, снова повесил телефонный аппарат на шею и двинулся вперёд. Потрогал нижнюю губу, она распухла как пышная булочка. Впереди показалась лесная опушка. Наконец я дошёл.
Первым, кого я увидел, был майор Овечкин, который стоял возле Портнова. «Ах, видимо, снова разорвалась линия! Майор наверняка зашёл по этому поводу!» – тут же промелькнуло, и я испуганными глазами посмотрел на Николая. Лицо его выражало спокойствие.
– Товарищ майор! Рядовой Рахимов, ликвидировав разрыв, вернулся с линии, – отрапортовал я, подняв правую руку под козырёк.
– Хорошо! Молодец! Где это вы так? – спросил майор, окинув меня взглядом. – Ранен?
– Нет, товарищ майор, не ранен. В болоте попал в воронку, заполненную грязной водой.
Затем я рассказал майору причину вражеских налётов с той стороны болота и что телефонная линия тоже именно там разорвалась. Как только майор ушёл, я вытащил чистую одежду и стал переодеваться. Почуяв сухую одежду, по жилам побежало тепло.