Бесконечная мысль. философский роман. Антон Безмолитвенный
и солнце, отражающееся в спокойной глади озера, Артур не мог не признать, что в настоящий момент реальность совсем не кажется ему такой уж невыносимой и обыденной. Скорее, напротив – аспект гадливости и отторжения в последние годы, проведенные за рубежом, проявлялся всё реже, постепенно уступая место расслабленной благостности и спокойному, взвешенному отношению ко всему происходящему. Отчасти это, конечно, было обусловлено местом проживания, отчасти – длительной внутренней работой по сознательному исправлению доставшихся способов восприятия, а еще – редкими, но яркими моментами проблесков, задававших ориентиры для этой работы. Один из таких моментов воскрес в памяти при взгляде на показавшиеся впереди вертикальные острова:
Детский сад. Старшая группа. Свежий летний вечер. Постепенно сгущаются сумерки, а он все еще остается на территории «площадки для выгула», в то время как почти всех остальных детей уже разобрали родители. Идет дождь – поэтому они с воспитательницей и собратом по несчастью Алешей прячутся под типовым для советских садиков большим, открытым с двух сторон навесом с длинной скамьей вдоль стены. Бегающие в щелях деревянной скамьи сороконожки вызывают отвращение. Однако если устают ноги и хочется посидеть, то приходится рисковать и хотя бы ненадолго с опаской усаживаться на неровную дощатую поверхность. Воспитательница, заняв место в самом углу, подальше от брызг дождя, посматривает на часы, читает какую-то книгу и никак не реагирует на детей. Похоже, сороконожки нисколько её не беспокоят. Родителей всё нет. Но вот дождь прекращается, и неожиданно на небе появляется радуга, чуть в стороне от багряного закатного солнца. Они с Алешей выбегают из-под навеса – и оказываются возле рабицы, ограждающей периметр их участка для выгула. Сквозь неё проступают ярко-зеленые стручки гороха – почему-то абсолютно сухие, несмотря на капли, покрывающие все вокруг. Алеша, радостно хохоча, отрывает один стручок за другим, пытаясь сделать из них дуделки. А Артур, замерев, неотрывно смотрит на удивительно ровные и твердые ряды горошин в приоткрытых стручках, вестниками какой-то высшей упорядоченности оформившиеся внутри аморфной и эластичной зеленой оболочки. Что-то очень важное происходит внутри него в этот момент. Что-то, что он будет способен сформулировать и описать лишь значительно позже. Понимание принципа, по которому из текучего месива внутренних состояний может возникнуть нечто и устойчивое и структурированное.
Получается, – думал Артур, размеренно работая веслом, – что моя сегодняшняя способность к направленному интроцептивному размышлению основывается на внутреннем открытии, которое я тогда сделал. И так называемые «произвольные» мысли по поводу самонаблюдения возможны только благодаря постоянно осуществляемой и ставшей уже автоматической, почти незаметной, операции свития вечно текущих эмоциональных состояний в тугой стручок экзистенциал