Бесконечная мысль. философский роман. Антон Безмолитвенный
такое мировоззрение, которое убережет его от возможных проблем в будущем. В качестве одного из своих полюсов внедряемый матерью экзистенциал, безусловно, будет включать страх. Страх, который поможет ребенку отшатнуться от края крыши и не полезть с кулаками к полицейскому на улице. Но это еще не всё. Вторым полюсом «охранительной» картины мира безусловно будет брезгливость. Брезгливость, не позволяющая, подобно собаке, играть со своими экскрементами или попробовать на вкус свежий трупик мышки во дворе. Как минимум. Как максимум – не мочиться прилюдно и не вызывать у окружающих отторжения своим внешним видом, поступками, запахом и эмоциональным состоянием. И вот эта вторая область «социальной брезгливости», возникновение которой нужно заранее предугадать у других людей как отклик на свои действия, – и вынуждает картину мира расти и усложняться. Заставляет «протосознание» ребенка невероятно утончаться и при этом расширяться, последовательно вбирая в себя описание целого мира.
Получается, что мать поначалу в некотором смысле почти вынужденно контролирует ребенка, выступая в роли вершителя критериев правильности картины мира. Произвольным и не всегда понятным ребенку образом задавая, что приемлемо, а что – нет. И одна часть людей в ходе рефлексивной работы впоследствии проясняет критерии этой «приемлемости», а другая – нет, просто принимая ее как данность.
Артур продолжал грести, направляя свой каяк слегка влево, взгляд его рассеянно блуждал по фантасмагорическим контурам приближающихся вертикальных островов, а мысль перестраивалась, совершая обходной маневр.
Если подойти к тому же с другой стороны, становится в еще большей степени ясно, почему так нелегко сохранить необходимый для самонаблюдения уровень глубины и детализации интроцепции. Ведь если посмотреть на жизнь обычного человека с перспективы более детализированного уровня сознания, пытаясь поставить себя на его место и по-настоящему представить, как он воспринимает мир… первое, что возникает внутри – это брезгливость.
Но не представлять себе этого хотя бы на каком-то уровне – и продолжать жить в обществе, нормально общаясь с людьми, – невозможно. Именно по причине необходимости поддержания обязательных нормативов «социальной брезгливости». Вот и возникает постоянная «дилемма толерантности»: как не утратить нативный экзистенциал, удерживая и сохраняя те тонкие измерения восприятия, которые никак не поддерживаются окружением, а подчас даже агрессивно под его воздействием схлопываются? Какие невероятные настройки критериев брезгливости – эмоциональной, ментальной и даже физиологической – помогут пройти по лезвию этой бритвы, удерживая равновесие между социальной адекватностью и возможностью для внутреннего развития?
Артур с усмешкой подумал, что если перефразировать Ницше, окажется, что человек – это узкий канат брезгливости, протянутый между