Погоня за ветром. Олег Яковлев
Весёлая молодица, лукаво подбоченясь, встречала их в просторных сенях.
– А, знакомцы давешние! Что ж, входите. Гостям завсегда рада. Палашка! – окликнула она горничную. – Пирог готовь да кашу, да щи. Извиняйте, отроки княжьи, уж чем богаты, тем и рады. В теремах не сиживали, яства изысканные не едали. Мы ужо по-простому, по-домашнему. Без хытростей заморских.
Есть совсем не хотелось, но, чтоб не огорчать радушную хозяйку, Варлаам с поклоном и словами благодарности сел за стол рядом с Тихоном.
– Говоришь, одна живёшь тут, женщина добрая. Но, гляжу, дом у тебя добротный, и одета ты справно. Верно, пряслицами торгуешь, от этого и доход хороший имеешь? – спросил он, отведав вкусных щей.
– Дом сей от мужика достался. Сам-то он с товаром ушёл в Угры да тамо и сгинул. Огневица скрутила в пуште ихней. – Матрёна вмиг погрустнела и тяжело вздохнула. – Вот и живу вдовицей. Три года уж. Сперва белугою выла, нареветься не могла, ну а потом, що ж деять, мало-помалу стала мужние дела проворить. Да токмо пряслица – что, от их навар невелик. Частью на мужнино наследство живу. Ну, еще брат помогает. Всякую рухлядишку[65] с им вместях продаём на торгу, лавка у нас на двоих тамо. Ну, промысел кой-какой давеча наладили, скору[66] из Берестья[67] возим, ткани многоценные из немцев, сим такожде торгуем. Да ты ешь, ешь, добр молодец.
На некоторое время в горнице воцарилось молчание, а затем Тихон неожиданно спросил:
– А ты, Матрёна, о князе Даниле чегой-то нибудь слыхала? Бают, хвор он.
– Слыхивала, как же. Да токмо, мыслю, вам, отрокам княжим, поболе мово о сём ведомо. Аль не так? Аль и не отроки вы вовсе? – Она хитровато уставилась на гостей.
– Тут вот какое вышло дело, хозяюшка, – начал степенно, не торопясь, Варлаам. – Три года назад отправил нас с Тихоном князь Даниил в Падую, в университет, наукам разноличным обучаться. А воротились мы только что вот. Приходим в княжеский терем, а там нам и говорят: князь Даниил на смертном одре. Велели нам укрыться пока у боярина Маркольта, немца. Вот мы там поселились и ждём, не знаем, что дальше. Как нам быть?
Он передёрнул плечами.
– У Маркольта? – переспросила молодица и отчаянно всплеснула руками. – Да кто ж вам такое насоветовал?! Скряга, каких свет не видывал, Маркольт сей! Да и окромя того… Помните, верно, как на Чудском озере покойный князь Александр лыцарей ливонских посёк. Дак вот, слыхала я, Маркольт-то средь тех немцев ливонских был. И не лыцарем даже, а пешцем простым. Кажись, кнехтами[68] они у их прозываются. Еле спасся он тогды, выплыл на брег из-подо льда, а после сюда вот, в Холм-то, и подался. И бабьим своим худым умом смекаю, зря князь Данило таким, как он, потакает. Обжился тута немчин, разбогател, оженился на одной вдовушке боярской. Обольстил её словесами красными да вежеством своим бесстыжим. А потом боярыня та померла внезапу. Люди сказывали, яд он ей в яства подкладывал, такой, что медленно человека убивает. Тако вот сохла, сохла вдовушка сия и чрез год-то и почила. Ещё баили
Рухлядь – вещи, не обязательно старые.
Скора – шкура, мех.
Берестье – ныне г. Брест в Белоруссии.
Кнехт (