Муза и мода: защита основ музыкального искусства. Николай Карлович Метнер
звуки (природы), так и гением музыки почитался не тот, кто обладал способностью лишь слышать и понимать разрозненные звуки музыкального алфавита или даже разрозненные смыслы музыки, но только тот, кто согласовывал все смыслы музыки в единый смысл.
И потому в восприятии слушателей отсутствовало любопытство к частностям и чувствовалось внимание к целому.
«Почему смыслы?» «Почему язык?» – Правда, многие определяют музыку, как «язык чувств». Но почему только чувств, а не мыслей тоже? Ведь есть же такие чувства, которые совсем не нуждаются в музыке, так как с большой легкостью поддаются не только обыкновенным словам, но даже и немедленному осуществлению в действии. И в то же время бывают такие мысли пламенные, но неуловимые, которые заставляют замолчать даже великого поэта – «Silentium! – мысль изреченная есть ложь!..» (Тютчев).
Музыка есть язык несказанного. И несказанных чувств и несказанных мыслей. А почему язык?.. Конечно, тому, кому музыка ничего не говорит, объяснить это довольно трудно… Музыку можно разумеется уподобить и жесту, и картине, и статуе, но все эти аналогии недопустимы, когда мы говорим о сущности, о самом логосе музыки, о ее начальной песне…
Мистическое значение и бытие этого начального слова или песни, как в литературе, так и в музыке, как бы обесценивается и даже опровергается возможностью тех пошлых слов и «скучных песен земли», которые своим множеством часто как бы затмевают для нас первичный смысл слова и песни.
На самом же деле мы не замечаем, что наше определение даже пошлости и скуки содержания этих песен, возможно для нас не иначе, как через воспоминание о том, что было в начале. Вообще всякое определение, всякая оценка дается нам только через эту связь с начальным смыслом как нас самих, так и того, что именно мы определяем и оцениваем.
Пошлое или скучное содержание смысла, конечно, обесценивает этот смысл, но не отрицает его наличности, а следовательно и его происхождения от единого, первичного смысла… Недостойность такого высокого происхождения нуждается в искуплении, но возможность такого искупления заложена уже в непрерванности связи…
Если понятия «языка», «смысла» вызывают в ком-нибудь подозрение, будто музыке навязывается элемент рассудочности, или если кто-нибудь склонен отрицать разум музыки, то я советую ему вспомнить «Вакхическую песнь» Пушкина.
Только мысль без чувства есть рассудочность, так же как и чувство без мысли – только ощущение. Прочувствованная мысль пламенна, вакхична. Неосмысленное же чувство если и имеет в себе некоторую животную теплоту, то во всяком случае весьма быстро остывающую.
Прежде чем перейти к основным смыслам музыкального языка, я хочу попытаться схематически наметить тот общий закон согласования в единство, который не записан музыкальной теорией, но который несомненно управляет всем мирозданием музыки. Он роднит все индивидуальные явления нашего искусства. Он управляет процессом творчества художника. Он чувствуется