Такие парни. Константин Кропоткин
потенциал», – будто бы так сказал он Ване.
Я, слушая Ванины россказни, конечно, рассмеялся: у меня в запасе имелся не один десяток историй с участием пожилых господ, которые обещали дюжим юношам славу и почет при жизни, да только заканчивалось все пшиком. Но однажды Ваня появился в рубашке такой пронзительной синевы, что под нее хотелось немедленно лечь и воображать, что она – южное небо.
– Подчеркивает мою фактуру, – пояснил Ваня, прежде носивший свитера невыразительного цвета, а словом «фактура» обозначавший только что-то складо-бухгалтерское.
– Что-то есть, что-то есть! – сказал я, интересуясь неведомым Вальдемаром даже больше, чем глазами Сени, которые от этих разговоров наливались красным.
Сеня Ваню ревновал, привнося в историю Ваниного знакомства ядреную порцию перцу, что меня, конечно, тоже занимало, но, как я уже сказал, Вальдемар был мне куда более интересен. Я потихоньку начал его вожделеть. Так, самую малость, при этом прекрасно сознавая, что, представься мне возможность, я конечно, повисну на Вальдемаровом стане и попрошу себе небо в одежду.
Вальдемар, как выяснилось, производит таланты. Точнее, он их высиживает, как сказочная курица – золотые яйца. Сеня предположил, что он с ними вылеживается, но я не вижу в том ничего дурного: кто не согласен полежать ради прекрасного будущего?
По настоящему я начал вожделеть Вальдемара после того, как Ваня запел. Его парикмахерский салон опять заработал, а Ваня бегал туда уже без прежнего удовольствия, каждый божий вечер проводя с Вальдемаром.
– Он создает звезд из ничего, – сказал Ваня.
– Из говна горошек, – сказал Сеня, которому новый расклад не нравился.
Сеня злился. Не то на Ваню, который вдруг завел друзей на стороне, не то на себя, не умеющего справиться с ревностью.
– Вальдемар старый, – попытался я успокоить Сеню, – У него с Ваней обыкновенная человеческая дружба, без всяких там шурымур.
Сеня посмотрел на меня, а я на секунду почувствовал, как на плечи мои валятся железные рельсы.
А Ваня запел. У него прорезался голос, появился новый блеск в глазах, а мое сердце затрепыхалось и тоже возжелало перемен. Вальдемар сказал Ване, что может сотворить алмаз из любого куска угля.
– Алхимик, – сказал я и потребовал свидания, – Познакомь, – прямо так, в лоб я и сказал.
Ваня раскудахтался, намекая на мою незначительность, но тут в разговор вступил Сеня, которому тоже хотелось обрести нерядового друга. И через каких-то два-три дня мы уже сидели у Вальдемара в гостях и пили водку, заедая ее икрой. Водка была из вальдемарова холодильника, а икру принес Сеня. Ему бартером целый вагон предоставили.
Вальдемар руками рисовал в воздухе невидимые узоры, пил белое вино и обещал Ване сиятельное будущее. Ваня млел. Сеня молчал. Я завидовал.
– У меня вот тоже голоса нет, – вставил я, с трудом дождавшись паузы, и со значением поглядел