Дом на краю света. Майкл Каннингем
какое-то странное или только кажется таким под воздействием наркотика? Три недели назад, когда одна семья на другом конце города мирно смотрела телевизор, на крышу их дома рухнул спортивный самолет. Ветер кружит снег, и неясно, сыплется ли он с неба на землю или поднимается в небо с земли.
Карлтон направляется к нашему излюбленному месту – огромному склепу с колоннами у входа. Настоящий дворец. К скатам остроконечной крыши лепятся каменные купидоны с недоразвитыми крылышками и лицами дебелых матрон. В глубине небольшой галереи – железные двери, непосредственно ведущие в обиталище мертвых. Летом на этой галерейке прохладно, зимой почти безветренно. Мы держим там бутылку виски.
Карлтон находит бутылку, откручивает пробку и делает долгий-долгий глоток. Он весь осыпан снежными блестками. Потом передает бутылку мне, и я тоже пью, хотя и не так много. Даже зимой от склепа тянет сыростью, как из колодца. Ветер ворошит на мраморном полу палые листья и перекатывает желтую обертку “M&M’s”.
– Что, страшно? – спрашивает меня Карлтон.
Я киваю. Мне и в голову не приходит ему соврать.
– Не бойся, Кузнечик, – говорит он. – Страх сковывает. Если не бояться, наркотик не причинит тебе никакого вреда.
Я киваю. Мы стоим под навесом, по очереди отхлебывая из бутылки. От уверенности Карлтона мне как будто становится теплее.
– В Вудстоке[1] можно целыми днями сидеть на таблетках! – говорю я.
– Это точно! Дети Вудстока, новая Америка! Все верно!
– Неужели там действительно кто-то живет? – спрашиваю я.
– Что значит “неужели”? Фестиваль кончился, но люди-то никуда не делись. Новые люди! Так что не сомневайся.
Я снова киваю, на этот раз удовлетворенно. Мы будем жить в новой стране. Я сам уже не тот. Меня даже зовут по-новому – Кузнечик. Прежде меня звали Роберт.
– Мы все время будем на таблетках? – говорю я.
– А ты как думал?!
Я вижу мрамор, снег и светящееся лицо Карлтона. Его глаза горят как неоновые лампочки. Сам не зная почему, я чувствую, что Карлтону сейчас открыто будущее, призрак которого парит над каждым из нас. В будущем Карлтона люди не ходят в школу и на работу. Нас всех – и совсем скоро – ждет жизнь совершенной, ослепительной простоты, жизнь среди деревьев на берегу реки.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.
– Отлично, – отвечаю я, и это чистая правда.
С обнаженного дерева с шумом срываются голуби и, сделав полукруг, вдруг меняют стальную окраску на серебристую. В этот момент я понимаю: наркотик действует. Все предметы вокруг обретают лучистость и как бы становятся самими собой. И как только Карлтон мог это предвидеть?
– Ого, – шепчу я.
Его рука ложится мне на плечо.
– Спокойно, Кузнечик, – говорит он. – Среди этой красоты бояться нечего! Я с тобой.
Мне не то чтобы страшно, мне – странно. Я даже не представлял, насколько реально все окружающее. На мраморе у моих ног лежит