Не отпускай меня. Юлия Звягинцева
неделю, теперь в прошлом. Ничего смертельного не произошло, и теперь мне просто стыдно.
Я даже не сразу понял, что она сиганула на первый этаж – так быстро все произошло. А когда в голове немного прояснилось, подумал, что оно и к лучшему. Сейчас позлится, поплачет, возненавидит меня и хрен с ним! Пошло оно все к чертям!
Но вместо того, чтобы вернутся на дискотеку, я побежал за ней.
В одном из кабинетов на первом этаже была устроена раздевалка, и сейчас там сидела наш классрук и несколько родителей.
– Ольга Матвеевна, Вы Аню не видели? – классная повернулась ко мне и утвердительно кивнула
– Зорину? Она только что оделась и ушла.
– Куда? – блин, Максим, ты глупее вопрос мог задать?
– Домой, очевидно. А что случилось?
– Она ключи потеряла. Я видел, – нахожу свою куртку и под недоуменным взглядом четырех пар глаз ухожу.
На улице довольно прохладно. Большинство деревьев уже сбросили листья, и они, желтые от отсутствия хлорофиллов и мокрые от только что закончившегося дождя, переливались в темноте, освещая собой дорогу.
Ани нигде не было. Её точного адреса я не знал, но понимал, в какую сторону нужно двигаться.
Уже второй раз за вечер я нашел её быстрее, чем предполагал: она сидела на автобусной остановке неподалёку от школы, упершись обеими руками в скамейку, и смотрела вниз, на асфальт. Колючая и неприступная, она, в сущности, была котенком, которого сейчас хотелось погладить, а потом засунуть под куртку и унести домой. Эта нежность к девчонке пугала, но она же делала меня взрослее.
Подойдя к ней как можно тише, я осторожно сел на корточки… как раз напротив, по проекции ее взгляда. Она плакала. Таким дерьмом я себя еще не чувствовал.
– Аня, пожалуйста, не плачь. Хочешь, побей меня, скажи всё, что думаешь, но не плачь, – пытаюсь взять ее руки в свои, но она вскакивает со скамейки, как ошпаренная. Пятится от меня назад, но убежать не пытается. Смотрит долго, смахивает слезы руками и, видимо собравшись с духом, произносит:
– Спасибо тебе, – это она мне говорит? Судя по тому, что за моей спиной никого, точно мне.
– За что?
– Ты открыл мне глаза. И теперь я понимаю, что поступила правильно. – Она говорит это негромко, с придыханием, как будто ей вообще тяжело что-либо говорить. «И теперь я понимаю»… А я почему-то ни хрена не понимаю! Но Аня всё объясняет. – Знаешь, я жалела….. что тогда отказала тебе. Теперь жалею только о том, что не побила тебя шваброй и не вылила ведро воды на голову.
Что она?! Жалела?!
Значит, я нравился ей тогда… А что сейчас? Сердце заколотилось как бешеное и мне показалось, что ещё не всё потеряно.
– Хорошо, согласен: сейчас я поступил как последняя сволочь. Просто ты….
– Задела твое самолюбие?
– Ты сделала мне больно, Аня. Я ничего умнее не придумал – только сделать больно в ответ. – Но тогда, весной… Почему ты сказала «нет»?
Она смотрит