Спасти или уничтожить. Константин Гурьев
что, несмотря на плен они в большинстве своем категорически отказываются от вербовки, оставаясь уверенными в конечной победе большевиков. То сравнительно небольшое количество пленных, которые согласились стать агентами абвера, отличаются довольно невысокими моральными и боевыми качествами».
Оверат положил письмо на стол и откинулся в кресле.
И все-таки, этот Зайенгер, кто он? Провокатор или карьерист? В любом случае это хитрый сукин сын, втягивающий его, майора Оверата, в свою интригу, а в том, что интрига есть, Оверат не сомневался.
Мальчишке легко рассуждать, подумал Оверат, его в любом случае вытащит отец, придумав какую-нибудь отговорку о юношеском понимании патриотического долга, которое оказалось сильнее слов приказа. В конце концов, лейтенант Зайенгер ведь никакого приказа не нарушает, а если и было нарушение, то его санкционировал майор Оверат, непосредственный начальник юноши.
Оверат усмехнулся, живо представив картинку умиленной беседы в кабинете Канариса, и потянулся было к сигарете, но остановил себя и отошел за шкаф, где на небольшом столике было все для приготовления кофе.
Эта процедура всегда успокаивала Оверата, мысленно возвращая его в детство, домой, где мама утром готовила кофе для всей семьи, а маленький Арнольд, взобравшись на стул, вертел ручку кофейной мельницы, укрепленной на стенке кухни. Мельницу эту, как говорила мама, установил на этом месте еще его дедушка, бравый полковник фон Вишневски, служивший под началом великого Мольтке, и каждый раз, прикасаясь к ручке мельницы своей ладошкой, мальчик соприкасался с величием германской армии!
Сейчас, правда, у него в руках была другая мельница, да и представления о величии германской армии приобрели другую форму, но зато теперь приходило спокойствие, позволявшее на все смотреть отстраненно, будто издалека.
Когда комната наполнилась ароматом кофе, Оверат понял, что не сможет отказаться от сигареты, и, переплетая кофе с табачными затяжками, он в самом деле увидел в письме Зайенгера что-то другое. Что именно, он пока не мог сказать даже себе, но это новое ощущалось.
Теперь, понял он, следует немного прогуляться, чтобы мысли ощутили одиночество и сами пришли в необходимый порядок, не подчиняясь его, майора Оверата, настроению.
Он не удивился, когда это произошло, когда появились новое понимание и мысли о том, что и как следует делать.
Входя в кабинет, приказал вызвать лейтенанта Зайенгера как можно скорее.
Пришедшего через полчаса лейтенанта встретил стоя у окна, специально рассчитав так, чтобы не приглашать мальчишку сесть.
– Я вижу, лейтенант, что вы прекрасно подготовились к русской кампании, – спокойно и, пожалуй, приветливо начал Оверат.
Выждал паузу, наблюдая за несколько удивленным выражением лица Зайенгера, поправился:
– Или я неправильно вас понял, Зайенгер?
Удивление не покидало лица собеседника, он хотел о чем-то спросить, но майор и не думал останавливаться.
– Получив