Легенда о Мантикоре. Пропащая душа. Илона Ивашкевич
шерсти.
– Рассвет их спугнул, – кивнула Эура, рассматривая следы. Судя по отпечаткам лап, звери были в два раза крупнее обычных волков.
– Идём. Терррорк ведать короткую тропу.
Гоблинцы знали эти леса лучше людей, зимой хоронившихся за оградой поселений, а летом боявшихся лишний раз высунуться за околицу после наступления сумерек. Гоблинцы не боялись ничего. Охраняемые древними договорами и узам многолетнего и не всегда мирного, но соседства с другими нелюдями, они чувствовали себя маленькими хозяевами в Предгорьях. Да, нелюди недолюбливали друг друга, но открытой вражды дело доходило редко, ограничиваясь единичными стычками. Люди…. Люди другое дело. Они люто ненавидели всех, кто хоть как-то отличается от них. Они готовы были уничтожать поселения нелюдей до последнего старика и ребёнка. Нелюди платили им той же монетой.
Тропинка, которой вёл девушку Терррорк, подходила для ребёнка лет семи или гоблинца. Невысокой Эуре приходилось идти согнувшись, ныряя под еловые ветки. Утро постепенно вступало в свои права: просыпались первые птицы, весёлые белки шныряли в верхушках сосен. Оборотни давно скрылись в лесу, чтобы в полумраке чащи разделить ночную.
Внезапно деревья перед ними расступились, и они оказались у стен Снерхольма. Свет заливал деревянные постройки, а над берёзами с криком кружились вороны.
– Терррорк дальше не идти, – буркнул гоблинец и скрылся в чаще.
– Удачи, – только и успела попрощаться Эура. Лишь ветки можжевельника качались там, где ещё мгновенье назад маленький гоблинец ковырял носком сапога усеянный иголками снег.
Утренняя тишина окутала поместье. Зажмурившись от яркого солнца, Эура шагнула вперёд. Не таясь, отперла неприметную калитку своим ключом и вошла внутрь. Поместье казалось безлюдным и тихим. Дворовый пёс, дремлющий у ворот, недовольно поднял голову при её появлении, но увидев знакомую фигуру, гавкнул под нос и снова свернулся калачиком.
Все дороги в королевстве ведут через столицу, все дороги в Снерхольме вели через Тронную залу, залу приёмов и пиров, залу наказаний преступников и залу чествования героев, залу суда, залу расплаты и помилования, залу тихих семейных ужинов и залу шумных праздников. Все дороги в Снерхольме вели через Тронную залу.
– Эура где ты была? – Властный женский голос окликнул её, многократно отразившись в высоких сводах.
Зал казался девушке мешком, в котором сквозь прорехи окон било утреннее солнце. Собираясь в центре, лучи чертили круг, высвечивая герб рода, вырезанный на серых камнях. Стены со шпалерами, развешанные под потолком флаги, стоящие по краям столы и прочая мебель, все тонуло в полумраке.
– У меня были дела, – спокойно ответила Эура, выходя на середину светового столба.
Её ждали. Отец сидел на месте для благородных гостей. Рядом, опёршись о его плечо, стояла мать, уже причесанная и строгая. На резном стуле, щурясь от солнечного луча, бившего сквозь щель в незакрытой двери, сидел король.
– Благородная