Нежная охота на ведьму. Дарья Симонова
почве бывает не только импотенция, но и катастрофическая сонливость сперматозоидов. Или как это там называется… Умный доктор, что ныне вид практически вымирающий, лечил больного средиземноморскими путешествиями, распитием молодых и именитых вин у моря и неспешной дружеской болтовней. Паша ему, разумеется, не верил. Но, во-первых, кто ж откажется от такого лечения вместо иезуитских процедур и неутешительных анализов! А во-вторых, Пашина подруга, тогда еще и не мечтавшая о статусе следующей жены, после путешествий забеременела. «Лично я забеременела бы от такого доктора!» – хотела пошутить Стеша, когда Пашенька ей изливал душу, но не стала. Не стала – а ведь могла бы все испортить на этапе знакомства. Может, для нее это было бы к лучшему…
Но все пошло по другому сценарию. Наслушавшись Пашиных баек, она предложила соткать из них историю его успеха, и тем самым начать серию популярных изданий о созидающих и процветающих. Ближайшими кандидатами предполагались стратегически важные Пашины коллеги и партнеры. Но был написан лишь опус о Паше, который измотал Стефанию до крайности. Ведь писать о живом человеке, который руководит процессом и до кучи твой начальник… вы шутите?! Это нонсенс и самоубийство. Но Стеша не была столь прозорлива, сколь победительный уролог. Он-то знал, на чем зарабатывать…
А потом наступила эпоха прохладного «да». То есть Павел принимал Стешину работу, но никогда больше они не вели задушевных исповедальных застолий с итальянскими винами и закусками. Вот и проект о мистических особняках был принят благосклонно, но… видимо, потому что босс знал, что легко им пожертвует в кризисный момент. Ах да, и главное: дети у него пошли, как из пулемета. Четверых настрогал после того, как вышла его «жизнь замечательного человека». А вот Стеша, напротив, репродуктивно зачахла. Видно, вся ее родовая сила ушла на Пашину семью. У него, кстати, было очень много родни, которая запечатлелась в книге и которая не особенно жаловала богатого… кому племянничка, кому дядюшку, брателло или кузена. Всю свою зависть и вежливую вкрадчивую порчу родственнички щедро излили на летописца. Вот с тех пор Стешины недуги и обострились, а потом, после краха со сборником, и вовсе вышли из берегов…
Больно сознавать, но кошмар закономерен. Стеша с самозабвенной страстью ваяла труд своей жизни, жадно представляя, как он выйдет в свет, и не подозревала, что готовит для себя страшную ловушку. А ведь жизнь ей уже преподносила подобные уроки, пытаясь научить смирению. Смирению пахать, не получая ни денег, ни признания, ни даже скромной радости подержать в руках результат своего труда. Она была убеждена, что если написать книгу собственной кровью, как говорил несравненный Андрей Платонов, то она обязательно найдет своего читателя, о чем бы в ней ни было написано – о полтергейсте, Колчаке или о тайской кухне. Стеша так и жила, и вот теперь обнаружила, что у нее не осталось ни крови, ни книги. А еще говорят, что женские опухоли – это застарелые обиды на мужчин! Исступленно роясь на чердаках памяти, она обнаружила,