Деньги. Поль-Лу Сулицер
отъездом как отличным поводом для разрыва. «Быть может, я приеду к тебе. Возможно, я смогу найти там работу». – «Тебе не надо искать работу, с тобой буду я». Она отрицательно качает головой:
«Ну вот еще, мне нужна свобода».
В Гонконге, в районе Централ, я иду по Де-Вё-роуд, тянущейся вдоль бухты Виктория, – маршруту, который прошел уже двадцать или тридцать раз со времени своего приезда, – и вскоре выхожу к двум зданиям серо-бежевого цвета с уродливыми и в то же время впечатляющими геометрическими формами. Слева – здание Банка Китая, справа – Банка Гонконга и Шанхая. Как раз в последний я перевел триста пятьдесят тысяч «кенийских» долларов, которые сейчас ждут своего часа.
Мне еще нет двадцати двух лет – исполнится через два месяца. Что же произошло в Кении? Порой я спрашиваю себя, не приснилось ли мне все это. Неужели я впрямь заработал столько денег? И так быстро? Или мне помогли исключительные обстоятельства? Чего я сто́ю на самом деле?
Фуникулер на Пик находится в нескольких сотнях метров от отеля Hilton. Склон необычайно крутой, и, по мере того как вагон-трамвайчик (их в действительности два, и они уравновешивают друг друга) набирает высоту, от открывающегося вида захватывает дух: поначалу собор Сент-Джонс, вытянувшиеся вдоль моря холмы, слева – ботанический сад, а затем, когда сказочная панорама расширяется, появляются высотки в бухте Виктория, сама гавань и «Счастливая долина», районы Ваньчай и Козуэй-Бей, а напротив, за проливом, примыкающий полуостров Коулун со своей главной артерией Натан-роуд.
Я заработал триста пятьдесят тысяч долларов. Случайно или нет. Я могу остановиться на этом, обустроиться, купить табак-бар или на ком-нибудь жениться. Я также могу поставить все на карту и начать все заново, как в Момбасе.
Я стараюсь не поддаваться одолевающей меня хандре, понимая, что это настроение вызвано отчасти отсутствием Сары, по которой я скучаю больше, чем ожидал, и еще действующим на нервы беспокойством, когда начинаю думать о затеянном с помощью Лаватера деле. Но больше всего меня удручает Гонконг; в этом городе я чувствую себя не в своей тарелке, а бесконечно текущая азиатская толпа меня просто угнетает. И потом, что я здесь делаю? Я приехал сюда, поддавшись уговорам Хаятта, но, уже находясь здесь, понял всю непомерную сложность того, с чем мне приходится сталкиваться. И я с грустью вспоминаю свои выезды на Килиндини-роуд за рулем «мини-мока», когда, проезжая мимо магазинов и лавок, приветствовал клиентов и друзей, для которых был Маленьким Шефом. Здесь я никто и не вижу способа кем-то стать.
Выйдя из фуникулера, я направляюсь к Ло Фунгу – ресторану, находящемуся на третьем этаже башни на пике Виктория. Между столиками снуют официантки с повешенными на шею корзиночками с десятками, если не с сотнями видов различных яств. Как объясняет Хаятт, Лo Фунг – ресторан, специализирующийся на димсамах – блюдах, «приготовленных на пару по-кантонски», а еще «димсам» на кантонском диалекте означает «маленькое сердце». Хаятт уже на месте, и он машет мне рукой.
– Ну и вид же у тебя! Что-то не так? Только не строй недовольную физиономию перед парнем, который сейчас сюда заявится. Не важно, что