Песня последнего скальда. Сергей Сакадынский
расспрашивать я не стал и удовольствовался тем, что услышал. а потом и вовсе стало не до разговоров, потому что вошли мы в крепость.
Дом для заморских гостей был велик непомерно, и селились там люди разные, и всем места хватало под крышей.
Мы с Орваром поместились в углу за кожаной занавеской, где прежде держали зерно. Тригвальд велел перетащить туда мешки с солью, а мы навалили на них соломы и стали раскладывать свое добро. Орвар сразу вынул из мешка сыр, хлеб и вяленую рыбу, а после достал топор в кожаном чехле.
– Что это?– Спросил я. Прежде мне не доводилось видеть у чего это оружие.
– Секира,– сказал фриз,– самая лучшая секира. Второй такой не отыскать ни по ту сторону моря ни по эту.
Он расстегнул чехол и протянул оружие мне. Гладкая длинная рукоять удобно легла мне в ладонь и как будто вросла в нее. Я ценил хорошее оружие – повидал его на своем веку немало, но такое видел впервые. -
Секира была тяжела, очень тяжела – такую, пожалуй, не всякий поднимет одной рукой. Двустороннее лезвие – в три ладони с каждой стороны – было густо смазано медвежьим жиром, чтобы ржа не источила добрую сталь.
Если есть на свете что-либо верное и надежное, так это боевое оружие – уж оно-то не предаст и не обманет. Я представил, как взблескивает в гуще боя широкое стальное лезвие и даже замахнулся пару раз для пробы.
– Эту секиру,– сказал Орвар,– выковал для моего деда горбатый карлик. Её всегда брали только в большие битвы и не тревожили по пустякам. Уже шесть зим не пробовала ока человеческой крови.
– Это доброе оружие, – сказал я, отдавая топор.
– Да, -кивнул фриз,– на ее лезвии нет ни одной зазубрины. Смотри, вот здесь выбиты руны. Это ее имя – Херья. Она недаром носит имя одной из валькирий, ибо ее появление сулит смерть.
Я посмотрел на секиру еще раз и отвернулся. Отчего-то вдруг мне стало неприятно на нее смотреть.
День прошел, и следующий день клонился к вечеру, фризы опять с утра, торговали, а я пошел к реке и дальше – в лес. И не куда-нибудь, а все к тому старому капищу, куда забрел в прошлый раз. То ли сила древних богов была столь велика, то ли думал я вновь увидеть ту девушку…
Я долго ходил вокруг идолов, заглядывал в их пустые глаза, потом крикнул, как в тот раз, но голос мой разбился о глухую стену деревьев и вернулся звенящим эхом.
Я сел на поваленного идола и погладил ладонью мягкую траву. Травинки, ласкаясь, льнули к моим пальцам, нашептывали что-то… Или смеялись? Я их не слушал, Мои мысли летали далеко, кружились и падали, как острокрылые чайки, что рассекают воздух над громовым грохотом прибоя.
Не знаю, сколько я сидел так, глядя перед собой, пока позади не послышались легкие шаги – так крадется лисица, мягко ступая пушистыми лапами по траве, и только шорох прошлогодней листвы выдает ее приближение.
Я оглянулся., Девушка – та самая – стояла в тpex шагах позади меня и смотрела с любопытством в серо-голубых глазах.
– Ты снова пришел?– Спросила она, склонив голову набок.
– Ты