Конституционный патриотизм: четыре европейские реинкарнации и российская версия. И. Н. Барциц
гражданину.
Понятие «конституционный патриотизм» – своеобразный подарок Д. Штернбергера ФРГ на ее тридцатилетие: 23 мая 1979 года, в день основания Федеративной Республики Германии и вступления в силу Основного закона страны (1949), в газете «Frankfurter Allgemeine Zeitung» он публикует статью «Verfassungspatriotismus» («Конституционный патриотизм»)[15]. Размышлял о «патриотических чувствах к конституционному государству» Штернбергер уже значительно раньше (в 1959 году), а чуть позднее ввел труднопереводимое на русский язык понятие «Staatsfreundschaft», предполагающее дружеское, братское отношение человека к государству, включающее «страстную рациональность» их взаимоотношений, при котором граждане рассматривают свою национальную идентичность через чувство привязанности к демократическому государству (ну, как-то так, если в двух словах)[16].
В своей первой инкарнации конституционный патриотизм есть патриотическая приверженность демократической «конституции» Западной Германии.
Штернбергер прообраз конституционного патриотизма находит в эпохе, предшествовавшей созданию национальных государств. Вполне логично, что в эпоху донациональных государств нельзя говорить о патриотизме подданных в отношении таковых. Из вполне логичного тезиса тем не менее следует чрезмерно идеалистический вывод, что патриотизм до создания национальных государств (по сути до конца XVIII века) основывался на общем отношении населения к законам (вероятно, понимаемым в контексте традиционного обычного права) и неким общим свободам. Идеализм конструкции обусловлен тем, что в основу своего тезиса Штернбергер положил аристотелевскую традицию философии, которую в формате республиканизма проводила учитель Штернбергера Ханна Арендт. Таким образом, Штернбергер приводит нас к выводу, что доктрина конституционного патриотизма возвращает, если угодно, в исходное состояние, во времена, когда еще не существовало национализма в формате «кровного» этнического родства. С подобным идеализмом чрезвычайно трудно согласиться, ведь исторический опыт большинства народов приводит яркие доказательства, что в донациональную эпоху патриотизм выражался в не менее, если не более, страшных, жестоких и кровавых формах, а объединяющим началом служили чрезвычайно разнообразные феномены, но уж никак не «право», «свободы», «ценности».
От подобного приукрашивания истории оказался свободен Ю. Хабермас в своем формулировании принципов становления «посттрадиционного общества». Он предлагает не возвращение к донациональным формам сосуществования людей, а переосмысление национальных (этнических) традиций в пользу принципов универсализма. На вопрос, где же найти подобные универсальные, объединяющие членов общества принципы, Хабермас отсылает к конституционным положениям и конституционным нормам, что ни в коей мере не означает уход от национальных традиций, религиозных взглядов, социальной философии того или иного общества, а, напротив, предполагает переосмысление, переживание, просеивание этих взглядов, традиций, философий