До последнего слова. Тамара Айленд Стоун
день, – одобрительно замечает она. – Сегодня первой читает Сидни, а после нее выступает Эй-Джей.
Кэролайн садится рядом со мной, но с другой стороны. Смотрю на нее в надежде получить разъяснения, но она снова не помогает мне.
Все замолкают, когда полноватая девушка – видимо, это и есть Сидни – взбирается на сцену и наваливается бедром на стул. Под тяжестью ее веса он даже сдвигается в сторону. Стоп. Да я же ее знаю. Мы с ней в одной группе на занятиях по истории США.
На этой неделе я ее не видела, но в первый учебный день она быстро прошла мимо меня в класс в черном платье с бретельками, по всей длине украшенном рисунками ярко-алых вишен. Платье казалось вполне винтажным. Но в тот день вовсе не ее наряд и не уверенная манера держаться привлекли мое внимание. А волосы. Длинные, густые, ярко-красные, как у Кэссиди. Я и так весь день думала о подруге, мечтая вновь оказаться в бассейне вместе с ней, но, увидев эти красные волосы, затосковала еще сильнее.
Сидни показывает всем крышечку картонной коробки из-под куриных наггетсов.
– Это стихотворение я написала вчера, когда была вот где. – Она разворачивает картонку, демонстрируя нам узнаваемые изгибы логотипа «Макдоналдс» и слегка помахивает ей, гордо кивая. – На этот раз крышечка оказалась не такой грязной, и мне удалось уместить на ней весь мой шедевр! – объявляет она, и все хохочут. Решаю, что это какая-то «внутренняя» шутка.
– Этот цикл я назвала «Хвала наггетсам!», – сообщает она, вновь поворачивает картонку к себе, пробегает кончиками пальцев по слову «Наггетсы» и драматично прочищает горло.
Вонзаются зубы мои в твою бугристую плоть.
Струйка масла, язык усладив,
Бойко в горло стекает.
Барбекю иль кисло-сладкий?
Мед? Горчица ли? Как знать?
Закрываю глаза.
Пусть судьба все решит.
Беру наггетс.
Макаю.
Кусаю.
Барбекю.
Не иначе.
Золото это сияет, искрится.
Громоздясь аппетитной горою.
Терпеливо и безмятежно.
Золотистое, розоватое!
Солененькое, хрустящее!
Из чего тебя
только делают, чудо?
Все вскакивают со своих мест, шумно аплодируя и улюлюкая, а Сидни приподнимает край юбки и присаживается в реверансе. Ее руки взмывают в воздух, голова откидывается назад, и она радостно кричит: «Клею мне, клею!»
Какой-то парень, сидящий на одном из диванов, кидает ей клеящий карандаш. Она ловит его на лету, снимает колпачок, для удобства кладет картонку из «Макдоналдса» на стул и щедро намазывает его клеем.
Потом слезает со сцены и куда-то решительно идет. Сперва мне кажется, что ко мне, но нет – она проходит мимо дивана и останавливается у стены. Мы все наблюдаем за тем, как она с силой приклеивает к стене остатки крышки от коробочки с макнаггетсами. Потирая ладони, она опускается на диван позади меня, и наши взгляды