Как я провел лето (сборник). Андрей Неклюдов
покупают в подарок важным лицам – начальникам, директорам и завучам школ.
Папа выбрал похожую на бабушкину авторучку, тоже зеленую и даже более красивую, с золотистыми узорчиками. Писала она не фиолетовым, а синим цветом, но тоже аккуратно, и перышко, хоть и не золотое – легко скользило по бумаге, прямо как коньки по льду.
Но, как я и опасался, бабушка эту новую ручку не приняла.
– Верните мне мою или не надо никакой, – заявила она, отодвигая к краю стола положенную перед ней длинную коробочку с авторучкой.
– Ну, – развел руками отец, – я просто не знаю!.. Такое упрямство…
С того дня мы с бабушкой Раей почти перестали общаться. В шашки мы с ней больше не играли, и она не спрашивала меня, сколько чертей в доме. Я же старался реже показываться ей на глаза. Странно, но я порой чувствовал себя виноватым, точно я и вправду подменил ту авторучку, хотя на самом деле я совершенно не был виноват. Но как я мог убедить в этом бабушку с ее таким несгибаемым характером? Нет, это было немыслимо.
Проклятая непишущая авторучка валялась отныне у меня в столе. Чернила в ней все же были, но она упрямо не писала. Мне хотелось сломать, выкинуть ее в помойку, но я как будто еще надеялся на чудо – что или ручка эта внезапно начнет писать, или бабушка вдруг скажет: «Извините, я пошутила. Я вас испытывала на твердость. Давайте мне мою авторучку». Пустые фантазии…
Нечего и говорить, как сильно меня это угнетало – то, что меня обвиняют в жульничестве, да еще бабушка, которая всегда была моим другом. Я вспоминал историю, как бабушкина мама незаслуженно наказала ее, обнаружив у нее деньги ей же на подарок. А вот теперь она сама незаслуженно наказывала меня. По видимости, я как бы и не был наказан, меня ничего не лишили. Но бабушка перестала со мной общаться, значит, все-таки я был наказан.
«Вот вам и любимчик», – вспомнил я, как Лиза дразнила меня бабушкиным любимчиком.
В конце концов я не утерпел и выложил эту свою беду Саньке. Я ждал, что друг посочувствует мне и согласится, что у бабушки Раи что-то не в порядке с памятью. Но Санька, совсем для меня неожиданно, заявил:
– Жалко мне твою бабушку, вот что, – заявил он.
Вот-те раз! Не меня ему было жалко, что я ни за что оказался виноватым и отверженным, а жалко бабушку Раю, которая все это учинила и даже родителей моих обидела ни за что.
– Может, ты тоже думаешь, что я спер ее авторучку? – хмуро спросил я.
– Спер, не спер – какая разница? – отвечал приятель.
– Как это – какая разница?! – возмутился я.
– Твоя бабушка – так или не так – все равно мучается. И наверное, посильнее, чем ты.
– Но она же сама виновата!
– Она этого не знает, значит, не виновата, – странно объяснил Санька. – Разве она виновата, что у нее испортилась память?
– Посмотрел бы я на тебя на моем месте, – проворчал я.
Санька прошелся передо мной взад-вперед, прямо как какой-то великий мыслитель – Сократ или кто там еще?..
– Слушай, – сказал он наконец. – Тебе что, трудно сказать, что это