Hannibal ad Portas – 5 – Хлебом Делимым. Владимир Буров
самое интересное, даже боялся садиться за стол, когда бывало играли прямо в ресторане после закрытия, а вся блатная – но бывшая блатная шпана, а сейчас славная только тем, что только-только вышли из тюрьмы, точнее, вчера-позавчера вернулись с Зоны:
– Пили и гуляли скромно на свои деньги, но в уже закрытом после 11-ти ресторане.
Не часто, но такое бывало, ибо Он – бармен – хотел, чтобы эти люди в новом для вернувшихся с Зоны городе, не чувствовали себя, как нищие инопланетяне, которых – два – нашли американцы в пустыне Сахара и сразу отправили в лабораторию для исследования, как насекомых. Жить-то, след-но:
– Еще можно!
Но его – этого Коряги – восхищенные взгляды, как Он весело и легко обыгрывал всех, не жуля – по крайней мере – на вид, а просто умел так притворяться, что мог угадать, кто блефует – его понять не могли. А каждый раз с хорошими картами только вскрываться – выиграть нельзя, – эти взгляды, что перейдут не то, что в зависть, а уже именно ищется, и будет найден иезуитский способ, как взять эту, всеми уважаемую, Трою.
Ожидать прохиндейских методов можно было от Енота, который уже перестал почти мечтать о своих кессонных деревенских препаратах, а только думал:
– Как обыграть бармена, – но, что идиот Коряга может быть главным оператором этого дела, – точнее – стать:
– Абсолютно нельзя было предположить даже.
Ему кочегаром работать в преисподней – в карты – даже в дурака, а уж тем более в козла – даже присниться не может.
Многие крупье могут быть шулерами в казино, – но! Их же ж видно, как белый день ночью.
Обмануть трудно. Неужели можно заставить? Оказалось, да.
Не знаю, было ли также с Пушкиным, что он, в конце концов, проиграл 140 тысяч, но вполне возможно, ибо способ этот действует. Тоже и с Достоевским.
Представьте, например, Гудериана, которому в тыл ударила его же танковая армия! Он-то только-только вознамерился легко поиздеваться над русский Иван на Курской Дуге, а его полковники, вдруг отказались его поддержать!
Так не бывает, но зато:
– Есть.
Дас ист фантастиш непревзойденной наглости. Тот, кто вас защищал, как послушник Собора Парижской Богоматери, ваш негласный телохранитель, вдруг – как гром среди вечернего неба – заявляет:
– Сегодня пойдешь со мной.
Ибо так сказать нелогично: кто его – собственно – просил о защите? Так – имелось в виду – между делом, ибо враг мыслился для всех, кто хотел выиграть здесь в карты, был не идиот из Собора Парижской – уже в какой раз – богоматери, – а другой слуга, который разорил своего немецкого хозяина и взял себе его доброе имя, – почти Рот Фронт, – а реально:
– Рот Шильд.
Он, как противник, отвлекал взгляды ото всех остальных претендентов. Точнее, их и вообще, кроме этого Рот Шильда больше никого не было, ибо он тоже вел довольно хитрую атаку, не как Игроки Достоевского,