Hannibal ad Portas – 5 – Хлебом Делимым. Владимир Буров
минералки и водки тоже, само собой.
Кого угостить, всегда пожалуйста, имеется в виду официантки, которых, похоже, он уже всех здесь давно трахнул.
Вот такая скотина.
И единственное, что его очень злило – это, как Бармен постоянно потешается над ним в игре.
Конечно, это отговорка, что именно поэтому они создали эту группировку из Коряги и Енота, чтобы обыграть его так полностью, как это обещал Енот:
– Чтобы пришел ко мне на работу, и я его возьму.
Все прибамбасы только с одной целью: просто обыграть по-крупному и всё. Общество социалистическое – здесь особо не разгуляешься. Никакой недвижимости ни у кого нет. Машин новых – тоже пока не было.
И обыграли.
Коряга объяснил:
– Будем играть вместе – Енот в это время был в большом плюсе – выиграем, возьмешь свои пять тысяч, а на остальное будем играть – выигрыш:
– Поделим.
И так и вышло, – но! Коряга не отдал, как договаривались эти взятые Барменом последние пять тысяч, да в долг у брата, держащего их в ожидании приближения прихода из Германии немецкой, естественно, стенки. Все ценные вещи, вплоть до импортных югославских ботинок и пыжиковых шапок, были уже у всех на работах, – если это были большие предприятия, как завод АЗЛК в Москве, или вообще, хоть инвалидная, но государственная организация, – кабак, видимо, сюда не входил, ибо снабжался тем же самым только через спекулянток и спекулянтов, берущих, в общем-то недорого.
Например, кассета ТДК или СОНИ всего пятнадцать рублей, а то и дешевле, но с доставкой. Вряд ли она стоила меньше десяти. Двухкассетник японский:
– Диск – Кассета, – и то привезли Бармену за недорого.
Что хочешь – всё есть, любые фирменные духи от Клема до Пуазона, ибо на них здесь сельские пункты заготавливали для Франции грибы лисички, и другие ягоды.
Жизнь пошла, которой не знали наши люди, еще чуть-чуть – два-три года – и начнут, мама мия:
– Продавать новые квартиры, – пока еще не было.
– Я не пойду больше с вами играть, – сказал Бармен, а Коряга прямо через стойку ударил его кулаком в середину груди, как один кулачный боец Лермонтова.
До этого говорилось:
– Пойдешь, я тебе сказал! – и тогда Коряга сразу отвернулся в зал, как упрямый баран.
Имелось в виду, не зря же тебя защищали столько лет ото всех неприятностей. Но каких неприятностей?! Это были только подвыпившие мужики иногда, и даже очень редко, – ибо сам Кори кто такой был – так только обычная шестерка.
Хотя было уже известно, всех девушек, которые искали по кабакам, кто их трахнет, так как некому, – он, да, трахнул, но прежде, чем уйти навсегда, через два-три дня или грабил на всё золотые кольца, которые у них были, или слезно – как он умел унижаться:
– Брал тысячи две в долг, – неделю обещал и обещал отдать, потом нагло посылал:
– Чтобы я больше тебя не видел, – и с таким иступлено взбешенным видом, что они пугались