Однажды в старые добрые времена. Ирина Лем
примыкала открытая кузница, с задней стороны садик. В нем играла маленькая, черноглазая Эсмей – единственное дитя в семье, любимица обоих родителей. Ада шила дочке красивые платьица, с рюшечками и бантиками, причем с годами их количество не уменьшалось. Когда девочку одевают как принцессу, она ведет себя как принцесса. Эсмей не стремилась овладеть чисто женскими навыками, которые необходимы, чтобы стать хорошей хозяйкой и женой. Стоять на коленях у очага, раздувать огонь? Она же запачкает платье! Рубить мясо, месить тесто, печь пирог? Она же запачкает руки!
Мать не заставляла, отец баловал. Дети чувствуют родителей. Эсмей и в голову не приходило, что когда-нибудь придется оставить отчий дом, выйти замуж. Зачем? Ей так хорошо здесь, счастливо…
Если человеку хорошо, он поет. Эсмей больше пела, чем говорила. Пела везде – в доме, на огороде, в кузнице у отца, на кухне у матери. Прохожие останавливались, заслышав звонкий голосок из раскрытого окна:
– Есть в Ланкашире городок,
А в городке есть дом один,
За что люблю я домик тот?
Что в нем живет красотка Джин.
К пятнадцати годам увлеченность пением у Эсмей не прошла. От постоянных упражнений голос окреп, появились вибрации. Соседи и родственники твердили – у девочки талант. Данко с Адой посоветовались и пригласили учителя музыки, чтобы прослушал.
Мастер Антониус Джобс сорок лет отработал преподавателем музыкального колледжа, скопил кое-какие деньги и, получив небольшой пенсион, оставил должность. Самое время наслаждаться свободным временем, но умерла жена Сибилла. Детей у пары не было, Джобс ощутил заброшенность, стал себя запускать. Неприспособленный к практическим делам, он и не представлял, что надо вовремя ходить к парикмахеру, отдавать в чистку костюм, платить приходящей уборщице и делать еще массу необходимых вещей. Раньше они лежали на жене, с ее смертью утратили важность.
Однажды он шел по улице, навстречу – бывший ученик Гэртон Дрэдвуд, в колледже подававший большие надежды. Мастер Джобс протянул было руку, чтобы остановить его, расспросить, но Дрэдвуд взглянул холодно и бросил, не замедлив шаг:
– Не приставай, бродяга, я по пятницам не подаю.
Как ошпарил. Антониус Джобс поплелся домой, посмотрелся в зеркало. Да, бродяга – заросший, обносившийся, со взглядом человека, не нужного самому себе…
Кое-как привел себя в порядок.
Нашел занятие – давать надомные уроки. Через знакомых узнал о талантливой девочке Эсмей Смит.
Прослушав ее, сказал родителям:
– У вашей дочери от природы поставленный голос. Поет не совсем в профессиональной манере, но правильно в музыкальном отношении. В том ее изюминка. Ломать ее манеру нельзя, а подкорректировать можно. Ваша цель какая – сделать из нее оперную певицу или… что-то другое?
Слова «оперная певица» Данко ошеломили. Он ни разу в жизни не бывал в театре,