Однажды в старые добрые времена. Ирина Лем
, что его родила. Нет крепче того корня. Порой жизненные бури срывают человека с места, и носится он по свету, беспризорный и неприкаянный, пока не найдет другую почву, чтобы укорениться. И пусть на новой родине будет ему сытнее и теплее, но та, первая не даст о себе забыть. Она засядет в сердце вечной тоской. Она будет тревожить и детей его и внуков, которые в глаза ее не видели, не знали ее языка, запаха и цвета.
То, что вросло, бесследно не исчезает. Голоса родной земли, ее плач, ее песни будут жить и будут звать. В конце концов, кто-нибудь из потомков вернется на историческую родину и, впервые ступив, ощутит, как вливаются в него ее соки, ее силы, ее кровь. И скажет он: я дома.
1
С незапамятных времен бродил по дорогам Европы кочевой народ – цыгане, люди без родины. Никто не знал, откуда они пришли, никто не знал, куда направляли они свои кибитки. На Британских островах их считали выходцами из Египта и называли gypsies, на Пиренейском полуострове – gitano, в восточной Европе – zigeuners. Сами себя кочевые называли roma.
Века, а, может, тысячелетия назад предки их вынужденно покинули благодатную, пряно пахнущую, защищенную горами от врагов и ветров долину и отправились в вечное странствие по Земле. Рома пересекали границы, не замечая их и не спрашивая разрешения, колесили по Греции и Нидерландам, России и Португалии, Польше и Турции.
Но особо полюбилась им Испания с ее жарким летом, короткой зимой, райскими ландшафтами, изобилием фруктов – сладких, сочных, тающих во рту. Ее открытые, дружелюбные жители походили на самих цыган, такие же темпераментные, жизнерадостные, бросающиеся в пляс при первых гитарных переборах.
Походная жизнь непростая, но когда во рту сладко, не хочется грустить. Летом таборные семьи кочевали по Северным Пиренеям, иногда заходили в Италию и Францию, изредка в Германию, зимой возвращались к теплым средиземноморским берегам. Испания стала бы их второй родиной, но забыли они, что это такое.
Рома выучили местный язык, переняли у жителей песни, имена, некоторые обычаи, а образ жизни оставили прежний.
Зарабатывали по-честному – выступлениями на рыночных площадях. Мужчины вдобавок освоили нехитрые ремесла: обувщика, лудильщика, точильщика, со знанием дела выступали посредниками при покупке-продаже лошадей, за что получали хорошую долю. Изредка и, по возможности, незаметно подворовывали, подторговывали фальшивым золотом и товарами, добытыми сомнительным путем. Женщины испокон веков занимались гаданием, пророчеством и другим обманом – почему нет, если людям хочется верить. Каждый вносил посильную лепту в благосостояние табора.
Цыгане простодушные, мирные, пожалуй, единственный на свете народ, который ни разу не начинал войну. Местные их не боялись и не принимали всерьез, относились снисходительно, терпеливо. Возникавшие разногласия решали переговорами, легко прощали обиды за душевное пение и виртуозное владение гитарой.
Кочевых не притесняли ни доны – богатые землевладельцы, ни мавры – арабские завоеватели, пришедшие в Испанию в средние века. Цыганский табор был таким же обычным зрелищем на проселочной дороге, как крестьянская повозка, везущая овощи на рынок.
Но ничто не вечно. Времена менялись и не в лучшую сторону. В Европе назревали события, которые беспощадным молотом грозили ударить буквально по каждой стране, каждой семье. Не избежал удара и незлобивый, наивный народ рома, веселый напоказ, в душе несущий печаль вечного скитальца.
Наступало темное средневековье. Оно ознаменовалось гибелью людей в масштабах, которых не знало человечество ни до, ни после. Крестовые походы подобно ненасытным драконам поглощали участников тысячами – от мирных паломников до солдат и военачальников. Смертельные болезни, принесенные странниками и привезенные моряками из дальних стран, молниеносно распространялись по городам и деревням, унося миллионы жизней. То тут, то там возникали новые религии, одна воинственней другой, они вносили разброд в головы людей, заставляли убивать соседей и братьев.
В конце концов народам надоело умирать ни за что, они зароптали.
Чтобы предотвратить большой бунт, недовольство требовалось заглушить. За дело взялся Папа Римский – наместник Бога на земле, ответственный за порядок среди паствы. Собрал кардиналов, спросил «кто виновен в брожении умов?». Кардиналы привычно ответили «виновен дьявол и его пособники». Для борьбы с оными решили создать карательный орган и наделить его особыми полномочиями.
Начиналась новая эра. Занималась черная заря в истории человечества. Инквизиция объявила беспощадную войну «врагам христианства» – термин расплывчатый, под него можно подвести практически любого, ведь ответственности за ошибку никакой. Странные, своеобразные, «не такие, как все» индивидуумы объявлялись неугодными Богу и подлежали уничтожению.
В Европе заполыхали костры. Сначала горели познавательные книги и научные труды, потом еретики, иноверцы (чаще евреи), прогрессивные ученые и просто любознательные, одаренные острым умом люди. Представителей другой религии, другой расы, других обычаев и образа жизни сгоняли с насиженных мест,