Куда уходит детство. Николай Шмагин
ты не знаешь, почему дядя Юра горбатенький такой?
– В детстве они игрались втроём на печке, мать на работе была, вот они и разбаловались, да и уронили младшего братца с печки-то прямо на спинку железной кровати. С тех пор он и захирел, зачах, потом и горбы выросли. Судьба такая, знать, у него на роду написана, – словоохотливо рассказала бабушка внуку и остановилась передохнуть. – Намаялись тогда с ним, страсть.
– А дедушка Шмаринов давно помер?
– В тридцатом ещё. Раскулачивали тогда богатеев-то, он и отдал богу душу, не выдержал, стало быть, потери имущества. Магазин у него большущий был на станции, так-то вот, – заболталась бабушка про прошлое и осеклась, поглядев на внука. Лишнего наговорила. – Ты отца спроси, он тебе расскажет лучше про своих-то родных, – но Ваньку уже интересовало другое.
Он с любопытством смотрел на пацанов, затеявших возле забора игру в деньги. Медные пятаки и серебряные гривенники только отскакивали от досок, и пацаны бросались смотреть, чья деньга оказалась ближе…
– Давай иди домой, а то мать заругается. Скажет, я виновата, – она грустно посмотрела вслед убежавшему внуку и тоже заторопилась к себе домой, оглядываясь и бормоча что-то про себя.
Отец с дядей Митей приехали шумные и оживлённые, с чемоданами в руках. В квартирке сразу стало тесно, зато интересно. Ванька разглядывал привезённую ему отцом новую шерстяную форму с ремнём и фуражкой с кокардой. Предел мечтаний тогдашнего школьника.
Кто победнее, носили фланелевую форму, как Ванька до того. Остальные ходили, кто в чём. Бабушке был подарен платок, матери – кофта, дядя Юра получил зимнюю шапку с кожаным верхом и сразу утонул в ней, размер оказался велик, но он не унывал, наоборот:
– Тёте Наташе оттам, она стелает, – убеждённо говорил он Ваньке.
Вот они выпивают за столом, обедают с дороги, вспоминая поездку:
– Ковры наши сразу расхватали и заказали ещё больше, – хвастался подвыпивший отец, щурясь на окружающих домочадцев. – Фотографии тоже понравились, Митя хорошо придумал.
– И перевыполненный план сразу в карман, – сбалагурил дядя Митя и они ещё больше развеселились, опрокидывая стопки одну за другой.
– Завтра сбегаю кой-куда, дом присмотреть хочу, – сообщил отец матери, сидящей рядом и осуждающе поглядывающей на выпивох.
– Мама сказала, рядом с ними часть дома продают, на Сурско-Набережной. Пока не продали, надо сходить посмотреть.
– Давай завтра с утра, и отправимся, – отец не возражал.
– Часть дома ты потянешь, а то сразу на целый размахнулся, он больших денег стоит, – остудил расходившегося отца старший брат. – Если не хватит, поможем, я дам взаймы, – расщедрился экономный обычно дядя Митя и покосился на скептически усмехнувшуюся невестку.
Бабушка млела и таяла от гордости за своих сыновей, и поглядывала на фото покойного мужа, как бы разделяя с ним радость, пришедшую в их дом.
Ванька щеголял по комнате в новой школьной фуражке, но подпоясанный офицерским ремнём дяди