Напряжение. Андрей Островский
цирковых артистов.
Чупреев потер высокий лоб, чертыхнулся про себя за наивность и стал прощаться.
Худая, молодящаяся женщина из областной филармонии, Софья Романовна говорила ласковым, усыпляющим голосом:
– Не волнуйтесь, найдем вашу Ольгу Николаевну, найдем, – и перебирала тонкими пальцами замусоленные картонные карточки. – Вот, пожалуйста, Ольга Николаевна Бирюкова, исполнительница старинных романсов. Ах, как она поет, если бы вы слышали! Ей-богу, не хуже Вяльцевой. – Софья Романовна приложила руку к сухой груди, закрыла глаза и пропела томно, фальшиво:
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые…
– Что-то божественное… Когда она поет, слезы навертываются, хочется рыдать. А голос какой! Густой, чистый… Контральто.
– Мне нужны цирковые артисты, – напомнил Чупреев.
– Да, да, простите, я совсем забыла. – Софья Романовна забегала пальцами по карточкам. – Так… Ольга Николаевна Бюлова – речевик. Не годится. Ага, Ольга Николаевна Вагнер. Это как раз то, что вам нужно. Правда, на афишах она Ватышева, но я думаю, вам это безразлично. У нее муж Тышкевич, они выступают вместе в оригинальном жанре под одним общим псевдонимом. Откровенно говоря, я не поклонница фокусов, хотя публика их обожает. Не терплю обмана, даже ничтожного, а тут один сплошной обман. Но не буду грешить: работают они безупречно.
Софья Романовна знала всех и о каждом имела свое твердое мнение, которое разрушить, казалось, уже невозможно.
Чупреев записывал:
«О.Н. Вагнер (Ватышева), 1927 г. рожд., оригинальный жанр, замужем;
О.Н. Горячева, 1928 г. рожд., гимнастка, замужем;
О.Н. Кузьменко, 1918 г. рожд., музыкальный эксцентрик, замужем;
О.Н. Разумова, 1930 г. рожд., акробат, незамужняя;
О.Н. Щеглова, 1926 г. рожд., канатоходец, замужем…»
– Скажите, а могу я узнать, где находились эти люди в какой-то определенный день – скажем, двенадцатого-тринадцатого мая?
Софья Романовна задумалась, поджав тонкие губы, сказала:
– Пожалуй, нет. Во всяком случае, это чрезвычайно сложно. У нас ведь актеры перекати-поле: все время в разъездах – одни здесь, другие там, иногда месяцами, третьи готовят программу… Так что выяснить, где они находились в какой-нибудь день, можно, наверное, только в бухгалтерии, подняв денежные документы.
– Значит, надо поднять документы, – решительно сказал Чупреев. – Проводите меня в бухгалтерию.
Вечером он вернулся в управление и принялся обрабатывать записи. Отламывая хлеб и запивая молоком прямо из горлышка бутылки – то и другое прихватил по дороге, – он листал странички потертого блокнота с выписанными ровным почерком фамилиями. Возле номера – крестик. Крестик, обведенный зеленым кружком, означал потребность личной встречи, черным – дополнительную проверку в адресном столе, красным – полную неясность. И лишь когда справа от фамилии появлялись сведения, которые его интересовали, Чупреев либо вычеркивал все, либо оставлял, заканчивая