Синемарксизм. Алексей Цветков
нет, но кто уже желателен, к нашей возможной завтрашней версии самих себя.
Кино как симптом
«Все деньги мира» Ридли Скотта: богатые тоже плачут
Начнем с того, о чем обязательно будут писать все. Изначально режиссер хотел на роль Гетти именно Пламмера, но продюсеры настояли на Спейси, как на более узнаваемом и кассовом лице. В «возрастном» гриме Спейси не был похож ни на себя, ни на Гетти. Потом начался ураган вокруг харрасмента, Спейси вырезали из фильма, потеряв на этом 10 миллионов долларов, и роль самого богатого человека на земле все-таки сыграл Пламмер. И хватит об этом.
У Ридли Скотта получилась семейная драма, обернутая в политэкономию, или наоборот, политэкономия, упакованная в семейный детектив. Сын главного богача залечивает душевные раны наркотиками, потому что его всесильному отцу всегда было не до него. Внук тоже хиппует и открыто улыбается миру, пока утрированные «джулико бандитто» не затащат его в минивэн на ночной римской улице.
Пара слов о детективном жанре вообще. Зритель привык сомневаться в компетентности полиции, если речь идет о серьезном преступлении. Там, где действует государственный выяснитель истины, мы имеем дело с утопией официальной власти. Но в такую утопию массовый зритель верит слабо, он верно чувствует, что одними «хорошими следователями», в пределах системы, нельзя сделать ничего. Поэтому гораздо чаще перед нами частный, независимый гений (Холмс, Фандорин, мисс Марпл), свободный предприниматель сыска и приватизатор правосудия, нередко отчисленный из органов за излишнюю принципиальность и непримиримость, и все же именно с его помощью система побеждает демонов криминала, потому что частная и оплаченная услуга в буржуазном сознании всегда эффективнее государственной и общедоступной. Детектив почти никогда не касается основ системы и ее внутренней механики, создающей причины большинства преступлений. Это понимали советские режиссеры; экранизируя, например, «Карман, полный ржи» Агаты Кристи («Тайна черных дроздов»), они любили в финале показать зрителю, что конкретное зло наказано, но его корни отнюдь не вырваны (в книге Кристи ничего такого нет). Детектив склонен к фатализму, основанному на том, что причиной преступления принято считать природу человека, а не устройство системы, неизменные законы бытия, а не общественные отношения, которые программируют саму возможность преступления. В классическом английском детективе мы имеем дело с тщетностью аналитического ума. В американском детективе – с тщетностью прямого действия. И то и другое бессильно там, где частная собственность и рыночная конкуренция создают возможность для непрерывного дележа. В сериале про Декстера (по роману Джеффри Линдсея) эта неустранимость причины преступления предельно утрирована – очаровательный маньяк, служащий в полиции, сам находит чудовищ и разбирается с ними по-своему. Агент системы является и преступником и возмездием одновременно, и из этого круга нет выхода.
Но