Синемарксизм. Алексей Цветков
той эпохи, живые эмблемы.
Для одних политический пафос это всего лишь оправдание криминала, но для других наоборот – в любом преступлении стоит искать политический смысл.
Отрезанное ухо – плата за иллюзию «мирного сосуществования» бедняков и богачей, изъятая, как налог на роскошь, часть счастливого и беззаботного тела, страшноватый окровавленный знак неснимаемого социального конфликта: вы не хотели о нас слышать, потому что жили на другом социальном этаже, слишком высоко, и за это некоторые из вас останутся без ушей.
Любимый образ Ридли Скотта – сильная женщина, а точнее, становящаяся сильной и даже отчаянно-непобедимой («Чужой», «Солдат Джейн», «Тельма и Луиза»). О том же его знаменитый рекламный ролик «1984», где Ани Мейджор бросает молот в экран как вызов электронному тоталитаризму будущего.
В «Деньгах» героиня Мишель Уильямс убедительно дерется телефонной трубкой и, вздернув нос, ставит ультиматум главному богачу мира.
Но любимая политическая идея фильмов Скотта, даже если он снимает античный «пеплум», это реформизм и разумный компромисс. Ты можешь изменить систему, не объявляя ей окончательной войны. Система пластична и сделать это позволяет, если быть достаточно упрямым и умным. Подпольная романтика не близка режиссеру ни в каком виде, и это отличает его от многих в Голливуде (Кэмерон, Стоун, Вачовски).
В 2013-м Скотт продюссировал «Группировку „Восток“» – предостерегающее кино о том, что «любые» средства в борьбе с убивающими природу аморальными корпорациями не доведут экологических романтиков до добра и нужно идти другим путем.
В «Деньгах» к этой идее добавляется также неприятие коллективной ответственности. Каждый отвечает за себя, а не за свой класс, слой, круг, финансовую группу и т. п.
В фильме Пол Гетти – та часть системы, которая не может себе позволить сострадания, его невестка Гейл, наоборот, отвечает за этику и волею судеб наследует состояние, а главный агент семьи по безопасности (Марк Уолберг) – тот, без кого она не справится со злым роком. Для матери похищенного агент ненадолго становится призраком того идеального мужа, которого у нее никогда не было.
Портрет Гетти пополнит длинную киногалерею мудрых и циничных капиталистов в старости, начатую еще Орсоном Уэллсом («Гражданин Кейн»). Убедительно сыгранный нефтяной олигарх, говорящий увесистыми афоризмами, вроде: «Стать богатым может любой дурак, куда труднее быть богатым». У него есть свой кодекс – все, включая детей, должны участвовать в бизнесе, и потому все имеют право на свою долю пирога. Он считает себя императором мира и копирует в Калифорнии античную виллу Адриана. Реальный Гетти верил в реинкарнацию и больше всего боялся после смерти переродиться в нищего батрака где-нибудь в Индии.
Но миф о гениальном торговце чем угодно, способном продать за миллион то, что приобрел за десять долларов, оказывается именно мифом, нарциссической сказкой нефтяного миллиардера, уклонявшегося от налогов с помощью хитрых