Расскажи мне, маг… Сказки Натальи Викторовны. Наталья Литвякова
Осталось пересечь луг, и – вот она деревянная изгородь, за которой начинается дубовая аллея, ведущая к родовому поместью.
– Папа! – с перекладины спрыгнул мальчик и бросился наперез. Римман улыбнулся: Бернард поджидает отца, чтобы прокатиться на лошади вместе с ним. Это уже стало их маленькой традицией. А придёт время, когда Берни сам будет ездить верхом. И тут, жена, ты хоть падай в обморок, хоть нет, – рано или поздно сын превратится в мужчину.
– Бернард! – радостно воскликнул отец. Соскочил с лошади, побежал навстречу сыну.
На середине луга столкнулись бы, да Римман вовремя подхватили мальчика. Затормошил, защекотал, подкинул в воздух. И замирала душа от восторга, слыша детский смех, что взлетал к солнцу.
«Правильно я сделал, что не стал возвращаться в Дублин, как только Линда родила. Правильно сделал, что не послушал её», – подумал граф, прижимая к себе маленького наследника. Что делать в городе? А здесь и воздух, и самая свежая еда, и земля предков. Несса, старая ведунья, рядом. Не только в Самайн! Бернард совсем не боится, ни её обрядов, ни лачуги, ни леса, ни сказок о духах. Только успевай их перед рассказывать. Но чаще всего сын просил поведать историю об одной семье. О том, как долго у них не было детей, и они попросили одну колдунью помочь им. Только было у неё одно условие – привозить ребёнка к ней в дни безвременья. И родился у них сын на радость всем. И однажды…
– Ну, они же не нарушили обещание? – каждый раз спрашивал Бернард отца.
– Никогда!
– И мальчик вырос?
– Вырос! – улыбался Римман.
– А, если б нарушили? – зажмуривался сын.
– То была бы другая история, – и стучало больно сердце, и начинали дрожать руки, – может быть, через сто лет её и придумают люди, или через двести. Но это будет всего лишь легенда.
Римман поцеловал макушку сына. Лошадь остановилась. Отец спустил мальчика:
– Беги к маме, сынок.
И, глядя, как мелькают маленькие пяточки по дороге, прошептал вслед слова, понятные только ему одному:
– Бернард вернулся домой, что бы это ни значило…
Еще раз о Калиостро
Глава первая
«Как странно читать о себе 1760 года, находясь в году… 2018. Граф… Калиостро», – Джузеппе Бальзамо16 отложил перо. Оглядел тёмные стены монастыря. «Да, пожалуй, 2018 – красивая, мистическая цифра. В сумме даёт 11 – неплохо», – рассуждая, юноша пытался уговорить себя. Хотел-то – 2038 написать, чтоб число 13 получилось. Непослушная от холода рука вывела по-своему. Что же – до графа – так ещё цыганка матушки напророчила, мол, получит сын титул. А почему – Калиостро17? Звучит ведь, а? Тётка Винченца не обидится. Джузеппе хохотнул и потёр подбородок. Развлекал себя как мог в келье. «Можно ещё граф Гарат или Феникс18, тоже звучит!» – он посмотрел на свечу. Вздохнул.
Опять наказан! Родители сперва сослали к бенедиктинский монастырь, в Кальтаджироне
Джузеппе Бальзамо (Бальсамо) – настоящее имя графа Калиостро.
Почему Калиостро? – после смерти его тетки из Мессины – Винченцы Калиостро, – Джузеппе взял её благозвучное фамильное имя, а заодно наградил себя и графским титулом.
граф Гарат или Феникс – псевдонимы, как и маркиз де Пелегрим; феникс – символ вечного обновления, бессмертия; под именем графа Феликса Джузеппе прибыл в Россию.