Где мимозы объясняются в любви. Ричард Брук
и внимания:
– А что, наш пациент уже закончил там работать? – доктор сложил газету и встал.
За эти дни план Шаффхаузена по восстановлению телесного и душевного здоровья молодого виконта успешно реализовывался всем персоналом клиники. Строгий наказ лечащего врача соблюдать в отношении юноши определенные правила поведения и не кидаться его разубеждать в бессмысленности его бытия делал свое дело – Эрнест исправно посещал все положенные процедуры, хорошо ел и упоенно занимался любимым делом, проводя в часовне время между обедом и ужином и иногда утренние часы после процедур. Несколько раз Шаффхаузен лично проводил с ним сеансы релаксации, приучая юношу к мягкому трансовому погружению и проводя недирективные интервенции. Судя по тому, что сопротивления это у пациента не вызывало, вскоре станет возможно и более глубокое погружение с переходом из транса в гипнотическое состояние.
Получив от ординатора утвердительный, но какой-то смущенный ответ, Шаффхаузен прошел вместе с ним к дальнему крылу клиники, где короткий арочный переход соединял часовню с основным зданием.
Войдя в ее стены, еще недавно бывшие белыми или кое-где покрытыми старыми фресками, доктор сперва решил, что на часовню совершили налет сатанисты или призванные ими нечистые силы. В глазах зарябило от ядовитых цветов и резких ломаных линий каких-то чудовищных абстракций в стиле модного Пикассо, жившего тут неподалеку, в Валлорисе.
Промогравшись и приглядевшись к этой художественной абракадабре, он обнаружил фрагменты человеческих фигур, перетекающих в кирпичные стены или разрывающих сами себя. Вместо светлых ликов святой Вивианны и Девы Марии его взгляду предстали столь откровенные гомоэротические сцены, от которых покраснели бы даже авторы итальянских мозаик и греческих вазонов. А в самом центре, над алтарной частью, где надлежало быть лишь одной фигуре Христа, распростерлось искаженное мукой агонии нагое тело молодого человека с кровавой раной в области сердца и эрегированным фаллосом…
Эстет в душе Эмиля вздрогнул от ужаса, верующий – истово перекрестился, но врач, исследующий глубины раненых душ, пришел в полный восторг!
– Превосходно! Просто превосходно! – проговорил Шаффхаузен, оторвавшись от созерцания этой вакхической наскальной росписи.
– Как? Вы находите это все превосходным? – пролепетал пораженный реакцией своего патрона ординатор – Но… позвольте… мне кажется, епископ не разделит вашего восторга…
– Не беспокойтесь, я с ним все сам улажу, да так, что он уйдет довольным, полагая, что самолично спас несчастного грешника от Ада. – небрежно отмахнулся Шаффхаузен. Он хорошо изучил нрав местного епископа, и понимал, чем можно польстить ему, дабы гордыня этого пастыря была полностью довольна – А где, собственно, наш живописец-абстракционист?
– Принимает ванны, как вы и предписали… – несколько успокоенный ответом