Император Галерий: нацлидер и ставленник тетрарха. Книга вторая. Лавры не жухнут, если они чужие. Айдас Сабаляускас
уже согбенно ожидал своей участи вазург-фраматор великий визирь:
– Чуть свет – уж на ногах – и я у ваших ног! Кого изволите доставить к вам первой партией: ведущих иранских и не-иранских историков и биографов Сасанидской династии или представителей всех семи знатнейших домов-кланов державы?
– А кто уже в полном составе собран в моём дворце? Это чтобы мне два раза не вставать…
– И те, и другие.
– Тогда первых! Кланы пусть подождут, поломают себе головы о смысле жизни, о вечном, помучаются в иных размышлениях и заодно подумают над своим поведением. Наверняка и свои многочисленные вины вспомнят и признают!
– То есть сначала пред светлы очи шахиншаха пригнать историков и биографов? Я правильно понял моего повелителя? – протестировал здоровье своего слуха великий визирь.
– Да-да, их голубчиков! Историков и биографов! Кандалы и наручники ни на кого не надевать! А то испугаются и всю историю мне переврут! Мне очередные итерации с фальсификациями не нужны! Хочу очистить историю от домыслов, накипи и скверны!
Царь царей уселся на трон Дария Первого Ахеменида. Престолы, игры престолов и с престолами – всё это было небольшой личной слабостью Нарсе, своего рода его хобби. Придворные антиквары и старьёвщики носами рыли землю и древние развалины во всех концах Персидской империи и за её пределами в поисках тронов древних царей – Ахеменидов, Селевкидов, Аршакидов – и периодически проводили ротацию дворцового реквизита в грановитой палате нынешнего повелителя Ирана и не-Ирана. На какой-то свалке Персеполя или того, что осталось от руинированного града, именно таким образом был обнаружен трон Дария с подножной скамеечкой. Правящий Сасанид очень дорожил этой древней реликвией и часто на ней посиживал, будучи даже наедине с самим собой: жаль, его ноги в обычном сидячем положении до скамьи никак не доставали и всегда болтались в воздухе – прежний хозяин мебели был велик не только своими делами, но и ростом.
В тронный зал согбенной вереницей один за другим просеменил весь цвет исторической и биографической науки Персидской империи. Выстроившись в ряд, вся вереница превратилась в шеренгу. Словно по команде, приглашённые синхронно достали носовые платки и приложили их к своим ртам: дыхание подданных не должно было раздражать или просто беспокоить Царя царей никаким специфическим запахом. И даже намёком на дуновение. Учёные историки и биографы все, как один, послали повелителю серию воздушных поцелуев, опустились на колени и затем пали ниц.
– Эй, ты, который крайний слева, подними башку, встань и подойди ко мне! – приказал Нарсе.
Окликнутый не сразу сообразил, что позвали именно его, заворочался, завертел головой, наконец поднялся и мелкими шажками прошоркал почти к самому трону.
– Только не смей прикасаться к моей скамеечке, она священна и неприкосновенна не только потому, что это моя собственность! Потом до конца своих дней не расплатишься!