Погибель Империи. Наша история. 1941–1964. На пике. Николай Сванидзе
кабинеты опустели. Двери открыты настежь. Повсюду звонили телефоны. Косыгин переходил из кабинета в кабинет, брал трубку, отвечал, чтобы показать, что власть работает».
Вспоминает врач «Скорой помощи» Дрейзер:
«По Садовой угоняют куда-то несметное количество свиней и коров. Темные личности тянут в подворотни свиней чуть ли не на глазах у пастухов».
На предприятиях идут массовые увольнения. 16 октября срочно раздают зарплату, но не всем и не везде. Люди, ожидающие денег, видят, как бежит начальство.
Замдиректора завода «Точизмеритель» имени Молотова Рыгин, нагрузив машину большим количеством продуктов питания, пытался уехать с заводской территории. Был задержан и избит рабочим.
Из воспоминаний писателя Аркадия Первенцева:
«16 октября брошенный город грабился. Я видел, как грабили фабрику „Большевик” и дорога была усеяна печеньем. Грабили мясокомбинат имени Микояна. Сотни тысяч распущенных рабочих, сотни тысяч жен рабочих и их детей, оборванных и нищих, были брошены на произвол судьбы. Они вдруг поняли, что никому не нужны. Стихийное негодование нарастало с каждым часом. Москва находилась на пути восстания».
Вспоминает главный инженер ГПЗ № 1 Сурнакин:
«Народ неожиданно остался ни при чем. Многие говорили: „Дали б нам оружие, мы б пошли воевать. А то получили расчет и уходи”».
Площадь Трех Вокзалов забита людьми и вещами. С Ленинградского ехать некуда. Все уезжают с Ярославского или Казанского.
Вспоминает Мария Белкина:
«Уезжали актеры, писатели, киношники: Эйзенштейн, Пудовкин, Любовь Орлова. Какой-то актер волок огромный сундук и вдруг, взглянув на часы, бросил его и побежал на перрон с одним портфелем. Парни-призывники, обритые наголо, с тощими котомками, смеялись над ним».
Интеллигенцию из Москвы эвакуируют крайне организованно. На первый взгляд в этом можно усмотреть желание власти спасти интеллектуальную элиту от уничтожения. На самом деле власть воспринимает ее как неблагонадежную «пятую колонну». Сын Бориса Горнунга, филолога и поэта, писал:
«У отца в Институте мировой литературы раздавались телефонные звонки, суровые голоса зачитывали фамилии сотрудников и объявляли от имени органов, что если эти лица не покинут Москву, то будет считаться, что они ждут немцев».
Вспоминает Аркадий Первенцев:
«Мы выезжали из Москвы по шоссе Энтузиастов. Оно было запружено толпой. Несколько человек бросились на подножки, на крышу машины. Застучали кулаками по стеклам. Лобовое стекло треснуло и рассыпалось. Десятки рук схватили машину и сволокли на обочину. Какой-то человек поднял капот и начал рвать электропроводку. Десятки рук потянулись в машину и вытащили мою жену. „Что вам нужно?” – закричал я. В ответ заорала сотня голосов: „Небось деньги везешь? А нас бросили голодными. Небось парторг или директор, сволочь?”»
Я понял их. Я посмотрел на их провалившиеся щеки, на черные засаленные пальто и рваные башмаки и вдруг увидел страшную пропасть,