Последнее слово. Книга вторая. Людмила Гулян
и рыжеволосая, – нервно сглотнув подкативший к горлу ком тошнотворного страха, настойчиво переспросил он.
Монах качнул головой.
– Лорд Деверо являлся к службе вдвоем с супругой.
Все вокруг поплыло перед глазами де Бека. Он покачнулся, словно пьяный; крепко зажмурясь, ухватился за подлокотники кресла. Чувствуя, что задыхается, попытался было глотнуть воздуха, и не смог – словно что-то перекрыло ему горло: если этот олух не видел ни Лэнгли, ни Изабель, это могло означать только одно: проклятый англичанин увез ее в Нортумберленд!
Состояние его не укрылось от монаха: подступая, тот обеспокоенно осведомился:
– Милорд, вам нехорошо? Быть может, мне позвать кого-нибудь? – они оставались наедине: перед началом беседы де Бек отослал из покоев всех – даже своего сквайра.
– Нет!! – хриплый возглас Роджера напугал монаха: невольно отшатнувшись, тот поспешно отступил.
Спохватывясь, де Бек усилием воли придал своему лицу обычное выражение; поблагодарив, он отпустил монаха, попросив передать аббату Кедиферу свое почтение.
Оставшись один, некоторое время Роджер сидел недвижно, упорядочивая судорожно мечущиеся в мозгу мысли; затем поднялся и неверной походкой направился к двери. Деревянным, лишенным всяких эмоций голосом велел охраннику не беспокоить его и задвинул засов. Вернувшись к креслу, он тяжело опустился в него; сгорбясь и упершись в колени локтями, с глухим стоном уронил в ладони лицо.
Он уединился, чтобы обдумать услышанное от монаха – перед тем, как предпринять очередной шаг. Но одиночество его неожиданно оказалось нарушенным: из темных углов опочивальни до него вдруг донеслись едва слышимые, напоминавшие человеческий шепот шорохи. Он вскинулся: тени прошлого обступили его; среди них он различил размытые образы тех, кто давным-давно покинул этот бренный мир – замерев, осуждающе они взирали на него черными дырами пустых глазниц.
Роджер стиснул в щепоть пальцы и, перекрестившись, забормотал молитву в страстном стремлении разогнать призраки, всколыхнувшие в его душе суеверный ужас и чувство запоздалого раскаяния. Но Господь, словно в отместку за совершенные им злодеяния, не внял его мольбам: даже сквозь плотно прижмуренные веки он видел перед собой их лица – полупрозрачно-бледные и безжизненные, словно выточенные из камня маски. И заново переживал свою жизнь.
* * *
Всепоглощающая ненависть – все, что испытывал он к Сиван, молодой жене своего отца, лорда Гволлтера. Собственной матери он не помнил: она умерла, когда ему еще не было и трех; знал только, что она была дочерью бейлиффа охотничьего манора лорда Хью. Во время одного из визитов хозяина честолюбивый родитель девушки воспользовался тем, что лорд перебрал вина во время ужина. В результате проснувшийся утром де Бек обнаружил ее в своей постели. Крайне сконфуженный происшедшим, он оделил девушку дарами в виде серебряных украшений и с успокоенной совестью отбыл в Гволлтер.