Я в порядке, и ты тоже. Камилла Пэган
что означало, что Санджей уже бросил учебу в медицинской школе, и я приспосабливалась к жизни работающей матери двоих детей. (Что заключалось в бессонных ночах, отсутствии свободного времени по выходным и в мыслях о том, что я обречена на провал, которые приходили ко мне, когда, съежившись над молокоотсосом в похожей на будку ванной комнате, я всю рабочую неделю по нескольку раз в день, листая фотографии своих детей, думала о том, что их детство проходит без меня.) Гуляя в парке по соседству, я толкала коляску с Майлзом, который вопил, высунув из нее голову. Я как раз проехала мимо игровой площадки, когда наткнулась на женщину с ребенком в «кенгуру», которая подпрыгивала то на одной ноге, то на другой с той энергией, о существовании которой я не догадывалась до рождения Стиви.
Разумеется, этой женщиной была Дженни, а ее малышкой – Сесили. По неведомой причине я остановилась напротив них.
– Кажется, ваш карапуз не очень доволен, – сказала Дженни, мягко улыбнувшись.
Я покачала головой.
– Да. Он ведет себя так уже несколько недель. Я испробовала все, кроме экзорцизма.
– Как насчет пробиотиков? – спросила Дженни. Она опустила глаза на Сесили, которая выглядела прелестным, спокойным младенцем, запускающим процесс овуляции у неосведомленной женщины. – Когда у Сесили были колики, это сработало волшебным образом.
– Этого я еще не пробовала.
– Купите капли, они – просто волшебное средство. У вас первый? – спросила Дженни, кивая в сторону Майлза.
– Второй. – Я показал на свою талию. – Отсюда два запасных передника.
– Не говорите так. Вы замечательно выглядите.
Дженни засмеялась. У нее был гортанный и сочный смех, несложно было представить, что ее могли бы выбрать на роль в романтической комедии.
– Сесили – мой первенец.
«Для молодой матери она выглядит чересчур шикарно», – подумала я, присматриваясь к ее платью в форме туники, длинному вязаному жакету и обесцвеченным волосам, искусно уложенным в пучок на макушке. Впрочем, даже если не обращать внимания на одежду, Дженни выглядела как профессиональная воспитательница. Но, вероятно, у нее была мама, которая подсказывала ей, что делать. Когда наша мать бросила нас, Нику было четыре года, мне – шесть. С тех пор я замещаю мать.
– Сколько вашей дочери?
– Три месяца, – сказала Дженни. – Эта тыковка не дает своей мамочке спать более двух часов за раз.
– Майлзу четыре месяца, – сказала я.
Она ухмыльнулась, при этом уголки ее губ оказались почти на середине щек.
– Практически близнецы!
Она протянула руку, и я пожала ее, не преминув заметить, что лак у нее на ногтях стерся, но они определенно были окрашены в профессиональном салоне.
– Кстати, меня зовут Дженни Суит.
– Пенелопа Руиз-Кар, – сказала я. – Но вы можете называть меня Пенни.
– Дженни и Пенни, – сказала она, все еще улыбаясь. – Нам надо бы подружиться.
И