Дикие цветы. Хэрриет Эванс
издала нервный смешок.
– Ты же велел мне ничего не надевать, – прошептала она ему на ухо, прижимаясь к нему своим молодым упругим телом. – Я ждала весь вечер. Было нелегко: я переживала, что в сцене, где я падаю замертво, моя юбка задерется, и все зрители увидят мою…
– Плохая девочка, – сказал он, целуя ее белую шею, на которую спадали пряди волос, выбившиеся из-под головного убора. – Очень плохая. Ты сегодня была на высоте. Я смотрел. Пора кончать, царица. Угас наш день, и сумрак нас зовет[28]. Просто великолепно!
Он расстегнул ее хлопковый корсет, орудуя ловкими и опытными пальцами, которые вытаскивали пуговицы из петель, словно косточки из лимона.
– Великолепно.
– Это слова Ирады, а я играю Хармиану, – обескураженно сказала она.
– Да, конечно, – резко ответил Тони. – Я знаю. Но мне очень нравится эта реплика. Моя самая любимая сцена в пьесе, если честно.
Розалия запрокинула голову, пока он ласково и возбуждающе освобождал ее небольшую, но пышную грудь от корсета.
– Ты хотел пригласить сюда Рози вместо меня? – спросила она. – Я заметила, как странно она на меня смотрела сегодня. Ну, Энтони, собирался?
Нет, потому что уже сделал это на прошлой неделе, и она оказалась так себе. Милая девушка, но волосы жидковаты. И слишком много стонет, – хотел было сказать он. Тони шумно втянул воздух, сказав себе не обращать внимания на слабый запах сточных вод и звуки тубы, раздающиеся у них под ногами. – Давай, соберись, старина!
– Конечно, нет, дорогая, – ответил он.
Он притянул ее к себе так, чтобы они оказались лицом к лицу, и взял ее лицо в свои ладони.
– Я желаю тебя, только тебя, мой милый, невинный ангел. Я смотрел на тебя весь вечер и не мог дождаться, пока ты окажешься здесь. – Он нежно поцеловал ее. – Пока я смогу прикоснуться к тебе. – Он провел рукой между ее ног, она задрожала и моргнула от неожиданности. – Ожидание было сущим мучением.
– Да, – сказала она, слегка покачиваясь. – О да, Энтони. – Она запустила руку в его волосы.
– Оу, – сказал он, достаточно резко, но вместе с тем осторожно коснувшись своего лба. – Прости. Не надо, у меня здесь небольшая шишка.
– Ох! – Ее карие глаза наполнились беспокойством, а очаровательные вишнево-розовые губы слегка приоткрылись. – Бедняжка. Как тебя угораздило?
– О, это не важно, – поспешно ответил он, после чего улыбнулся ей хищной улыбкой, – Моя царица… Смерть, смерть ждет меня[29]. Так, на чем мы остановились?…
Он подхватил ее одной рукой за талию, а затем, очень осторожно толкая назад, подвел ее к столу, который проходил вдоль всей стены, посадил ее туда и задрал юбки ее костюма служанки. Постановка была эксцентричной: Клеопатру нарядили в аутентичное древнеегипетское облачение, ее служанок – в наряды эпохи королевы Елизаветы, а римлян – в деловые костюмы. Тони стянул с себя пиджак и галстук и в огромной спешке принялся за брюки.
– О, Энтони! – повторила она, когда он стянул платье с ее плеч, хотя он бы предпочел, чтобы она промолчала.
– Дорогая,