Опознание. Записки адвоката. Владимир Захаров
Наступает тьма. Вера включает фары, одновременно понимая, что до этого, чертова дура, ехала в темноте без света. От трамвая, никуда не сворачивая, убегает человек. Он бежит тяжело, и расстояние между ним и Верой быстро сокращается. Она принимается сигналить скрежещущим трамвайным звонком, человек поворачивает голову, вывертывая шею в жалкой и отвратительной судороге, и Вера узнает его, узнает в лицо, несмотря на то, что никакого лица у человека нет. И тут картина пропадает, остается только нескончаемый трезвон, сверлящий, кажется, самую середку души…
Вера проснулась и выключила будильник.
Ровно в пятнадцать часов, отъездив смену, отмывшись в паршивой умывалке трампарка, чуть-чуть подкрасившись и взяв себя в руки, Вера явилась в кабинет следователя для производства опознания. Следователь ждал ее все за тем же столом с инвентарными бирками на тумбах, тот же значок в форме стилизованной свастики украшал его галстук. На сей раз, при хорошем дневном освещении, Вера разглядела значок, но толком не поняла, к чему он относится. Прохладцу, исходящую от следователя, она почувствовала отчетливо, хотя и не с такой силой, как в первый раз. Следователь предложил ей сесть, а сам стал названивать куда-то по своему эбонитовому телефону. Вера поняла по репликам следователя, что тот убеждается в чьей-то окончательной готовности к некоему действию.
– У нас понятые готовы? – спрашивал, строго шевеля губами русский патриот. – Тогда мы идем.
Он вскочил и дал знак Вере. Она тоже вскочила, и эта пара, ненадолго скованная цепью процессуальных предписаний, зашагала по коридору.
…Вера очутилась в помещении, раза в три превосходящем по размеру следовательский кабинетик, с двумя окнами. В помещении оказалось так много людей, что Вера от неожиданности хотела задержаться на пороге. Следователь не дал ей этого сделать, продвинув под локоток в глубь большого кабинета. У дальнего окна стояли два молодых парня, которых Вера принялась было осматривать.
– Это понятые, – сказал следователь, поняв Верину ошибку. – А вот это, – продолжил он, поворачивая Веру лицом к стене, свободной от мебели, – не понятые. Посмотрите, гражданка Рядовых. Никого не узнаете?
Вера узнала сразу, почувствовав на какой-то момент даже благодарность к холодному следователю: он как бы сделал ей подсказку, входя в положение. Что, на самом-то деле, она видела в том парадняке? Что успела увидеть? Абрис лица без подробностей да, пожалуй, волосы… У стены перед Вериными глазами стояли три человека: русый, черный и лысый. Вера сразу остановила взгляд на русом мужчине – волосы по оттенку подходили. Верин обидчик лысым не был и не страдал принадлежностью к кавказской национальности. Оттолкнувшись от волос, Вера как бы опустилась к лицу, и ей показалось, что лицо – то самое… Потом, когда все уйдет в прошлое, Вера не раз поймает себя на мысли, что все эти волосы и лица – все это было чуть позже, как бы в конце мгновения. В начале же его, в самый