Опознание. Записки адвоката. Владимир Захаров
губ, а когда его вынудили говорить, запрокинул голову: он был налит коньяком выше ватерлинии, то есть линии рта. Начни он витийствовать, потеряв осторожность, коньяк полился бы на клиентку, на новенький офисный стол и, наконец, на приметный животик самого оратора, чего последний старался избежать…
…Когда до Веры дошло, она вздрогнула всем телом, как вздрагивают всего несколько раз за целую жизнь, встала и вышла вон…
Как странно, как страшно не совпадают друг с другом люди! Вера бережно, осторожно, словно связку кроваво-красных роз с острыми шипами, принесла к адвокату-защитнику свою боль, свой страх, тревогу. А защитничек оказался всего-навсего старым пьяницей, которому давно на всех начхать. Французские крестьяне как-то раз пришли в Париж и пожаловались, что им нечего есть, нет больше хлеба. Королева удивилась: это же, мол, не трагедия, что хлеба не осталось, можно же покамест и пирожными перебиться… С такого вот несовпадения, как полагают, и началась Великая французская революция. Вагоновожатая Рядовых просто ушла, в какой уж раз отказавшись реализовать свое право на восстание. И она ли одна?!
…Накануне того дня, когда Вера, нервно куря, пробивалась на своем трамвае сквозь туманную сырую мглу питерского утра, так и не встретив по пути ни одной исторической тени, ей позвонил следователь и сказал, что завтра он ждет Веру у себя. «Хорошо, – сказала ему Вера, заикнувшись от неожиданности, – а зачем?»
– Повод, – ответил следователь, и в голосе его отчетливо слышалось удовлетворение, – повод редкий в наше время всеобщего развала, но для вас приятный. Я вычислил подонка, вашего обидчика, и он задержан. Завтра опознание. Не опаздывать. Ясно?
– Ясно, – ответила Вера. Удовлетворение следователя передалось ей, но каким-то странным образом: сердце у Веры заколотилось так, словно это она была вычислена и задержана, будто это именно ей предстояло быть опознанной завтра. Она справилась с сердцебиением единственным известным ей способом – выкурила три сигареты подряд и улеглась пораньше спать. Перед опознанием, которое само по себе требует сил и ясной головы, Вере предстояло отъездить утреннюю смену…
…Вере снилось, что она едет в своем трамвае по волшебному лесу, освещенному одной-единственной звездой, горящей на черном небе. Мимо Веры справа и слева медленно проплывают темные намеки на деревья и кусты. Вера абсолютно точно знает, что там, среди деревьев и кустов, при всем их несомненном волшебстве, идет нормальная человеческая жизнь. В частности, похожий на лешего гаишник поднимается по ступенькам в свою высокую будку, чтобы оттуда следить за порядком и регулировать движение. Старуха с больной ногой и неразборчивой фамилией – то ли Яга, то ли Ванга – подходит сейчас к остановке, к которой трамвай подъедет минуты через две. Поняв это, Вера одновременно продумывает две мысли: во-первых, она поражается своему провидческому дару, ведь она же не видит бабку воочию, однако ясно представляет, как та ковыляет к остановке; кроме того, Вера понимает,