Вавилон и Башня. Алекс Коста
даже в жару. Все парни понимают, что стесняется «глист», потому как ни мускулов, ни жил. Так, лягушонок убогий…
Дрон перестал оглядываться и припустил так, что моментально скрылся вдали. В следующий момент Вениамин с ужасом понял почему. Издалека раздался сварливый лай.
«Собаки колхозные!» – обмер он и нажал на детские педали так, что из глаз посыпались не то чтобы слезы, а прямо-таки искры. Куда там! Уже через несколько минут он увидел большущую, лязгающую, изуродованную лишаем пасть тощей дурной суки. Та было рванула к ноге Вениамина, но он так быстро крутил педали, что собака наткнулась на одну, причем больно, сразу заскулила, замедлила бег и принялась возить по морде передней лапой.
Холод испуга сменился жаром. Вениамин попытался еще сильнее припустить, но ноги становились ватными. «Неужто я и правда такой слабый?!» – задавался горьким вопросом он и попробовал сделать последнее усилие. Хотя впереди был лес, что еще хуже. По топкой дороге, местами залитой водой, с огромными колеями от тракторов и грузовиков-лесовозов, велосипед беспомощно скользил и почти не ехал. Значит, собаки догонят. Догонят и порвут.
Тут Вениамин вспомнил про деда, как тот тика́л во время второй ходки. Дед сбивчиво рассказывал, что за ним гнались собаки по тайге, пока он не прыгнул в реку и не оторвался, потому как собаки не захотели забираться в студеную воду.
Влетев в лес, чуть не сломав себе шею о бревно, скрывшееся в высокой траве, Вениамин не поехал по дороге, а направился прямиком вниз, к оврагу, к речке. Туда же неслись облезлая худая сука и большой кобель. «Такой может и ногу перекусить!» – успел подумать Вениамин, прежде чем, путаясь в кустарнике, обдирая руки о заросли, вместе с велосипедом провалился в желтую речку, холодную даже жарким летом. Река была неглубокой, еле-еле доходила до колен, но довольно широкой. На то и расчет. Если собаки на самом деле боятся воды, это может спасти ему жизнь.
Он вышел на самую середину реки, зажмурился, только через щелочки глаз пытался смотреть в ту сторону, откуда должны были спуститься собаки.
Сначала появилась паршивая сука, безумная из-за ушибленной морды, и кубарем слетела в воду.
«Мама! – завыл от страха Вениамин. – Ма-м-ма! – представил, как зверюга раздирает его тело, а здоровенный кобель перекусывает белесые слабые ноги. – Мама! Мама! – отчаянно звал он мать, которая сейчас, в ожидании приговора отца, носила тому скудные передачи в пересыльную тюрьму.
Оказавшись в холодной воде, собака завизжала и, вмиг забыв про Вениамина, бросилась обратно на берег. Мальчик открыл глаза, еще трясясь от всхлипываний, и пошел по центру реки, кое-как волоча за собой никчемный велосипед, утопающий в илистом дне.
Когда Вениамин прошел уже метров десять, на берегу возник кобель. Зверюга вышел на берег медленно, враскачку. Видно, не особенно-то и бежал, никуда не спешил. И так же медленно начал спускаться к воде. «Теперь точно все…» – понял Вениамин, сразу определив, что кабель свое дело знает, воды не боится.
Так